– свет и плодовитость, она давала рождение, жизнь и радости жизни; другая – тьма и уничтожение, она отнимала у первой ее порождения, утихомиривала их, погружала в темноту. Внутри первой силы было невыразимое сияние, и Кентон знал, что это ее душа. В темной силе была еще более темная тень, и он знал, что это ее мрачная душа.
Перед ним появились фигуры мужчины и женщины; что-то прошептало ему, что имя женщины Зарпанит, а мужчины – Алусар, это жрица Иштар и жрец Нергала. Он увидел в их сердцах удивительное чистое белое пламя. Он видел, как два пламени заколебались, склонились друг к другу. И в то же время сияющие нити света потянулись от первой силы, связывая жрицу с ее душой; и из мрачного сердца тьмы протянулись темные нити и обвились вокруг жреца. И на мгновение в соединившемся пламени светлые и темные нити соединились, слились, стали одним и тем же.
В то же мгновение все пространство задрожало, солнца закачались, миры начали раскачиваться, бьющий прибой жизни замер.
– Ты созерцаешь грех! – прозвенел голос арфовых струн.
– Раскрой глаза шире! – донесся спокойный холодный голос.
И вот Кентон видит большое помещение, в котором пребывают ужасные силы, в сиянии и славе, – все, кроме одной, погруженной во тьму. И перед ними стоят жрец и жрица, а рядом со жрицей – Шарейн!
Снова видит он белое пламя в сердцах этих двоих – спокойное, ясное, равнодушное к богам или к гневной богине. Склоняются друг к другу, неугасимые, неизменные, равнодушные к гневу богов или к их наказанию.
Картина начала расплываться, исчезла. Теперь в этом же помещении находились жрец и жрица, Шарейн, Кланет и вокруг них – тела многих мужчин и женщин. Был также высокий алтарь, полускрытый облаком мерцающего лазурного тумана. В тумане, на алтаре, невидимые руки строили чудесный корабль.
И по мере того как рос этот корабль, где-то далеко от него, как бы в тени другого измерения, рос другой корабль; корабль, который, казалось, возникал сам собой на бирюзовом море в мире серебристых облаков! Шаг за шагом этот теневой корабль повторял создание игрушечного корабля на алтаре.
Кентон знал, что реальна именно тень: игрушка на алтаре – ее символ.
Знал также, что символ и реальность – одно и то же, они связаны древней мудростью, созданы древними силами так, что судьба и благополучие одного есть судьба и благополучие другого.
Едины в двух формах. Кукольной и реальной. И каждая – одно и то же.
Невидимые руки в лазурном тумане кончили корабль. Они одно за другим коснулись тел жрицы Иштар и жреца Нергала, тел Шарейн и Кланета и всех тех, кто лежал вокруг. И все эти тела исчезли. Невидимые руки подняли и поставили на игрушечный корабль маленьких кукол.
А на палубе теневого корабля в лазурном море появились тела – одно за другим появлялись тела тех, которые в виде игрушек появлялись на алтаре.
И вот на полу зала совещаний богов не осталось ни одной фигуры.
Корабль был создан и населен.
Луч от сияния, окружавшего Иштар, коснулся носа корабля. Щупальце тьмы протянулось из черноты, в которой восседал Повелитель смерти, и коснулось кормы корабля.
Картина расплылась и исчезла.
Появилась другая комната, маленькая, почти келья. В ней стоял одинокий алтарь. Над алтарем висела лампа, окруженная лазурным ореолом. Алтарь из лазурита и бирюзы, усаженный синими сапфирами. Кентон понял, что это тайный алтарь Набу, бога мудрости.
На алтаре стоял корабль. Кентон смотрел на него и понимал, что эта драгоценная игрушка неразрывными нитями связана с другим кораблем, плывущим в другом пространстве, в другом измерении, плывущим по неведомым морям в неведомом мире…
С кораблем, на котором плыл он сам!
И что происходит с игрушкой, то же происходит и с кораблем Иштар; и каково кораблю Иштар, таково и игрушке; то, что угрожает одному, угрожает и другому; они разделяют судьбу друг друга.
И эта картина исчезла. Теперь он видел город, огражденный стеной; над городом возвышался большой ступенчатый храм, – зиккурат. Город осаждало войско, обороняющиеся стояли на стенах. Он знал, что этот город – древний Урук и что перед ним храм, в котором построили чудесный корабль. И тут осаждающие прорвались сквозь стены, подавили защитников. Он мельком увидел кровавую бойню – картина исчезла.
Снова увидел он келью Набу. В ней находились два жреца. Корабль стоял на полу на решетке из серебристого металла. Над алтарем висело небольшое сияющее голубоватое облако. Кентон понял, что жрецы повинуются голосу, исходящему из облака, они спасают корабль и тех, кто плывет на нем, от нападающих. Они залили корабль строительным раствором, походившим на размельченную слоновую кость, смешанную с жемчугом. Раствор скрыл игрушку. Теперь вместо корабля стоял каменный блок. Облако исчезло. Появились другие жрецы, они вытащили блок, пронесли его по коридорам во двор храма. И тут оставили его.
Во двор ворвались победители, грабя и убивая. Но никто из них не обратил внимания на грубый каменный блок.
Теперь Кентон видел другой город, великий и прекрасный. Он знал, что это Вавилон в самом расцвете его могущества. Новый зиккурат стоял на месте прежнего. Картина поблекла, Кентон увидел внутренность другого святилища Набу. Каменный блок находился здесь.
Перед ним мелькали картины битв и побед, пышных процессий и поражений, мгновенные картины уничтожения, восстановления и нового уничтожения города; каждый раз, уничтоженный, он восстанавливался в новом великолепии…
Потом пал, покинутый богами.
Потом разрушился, покинутый людьми, пустыня наползла на него, покрыла его.
И город был забыт.
Последовал водоворот видений – зыбких, с трудом различимых, быстро сменявших друг друга. Картина стала устойчивой. Он увидел людей, раскапывающих пески на месте могилы Вавилона. Он узнал среди этих людей – Форсайта! Видел, как откопали блок, как его унесли высокие арабы, видел, как его уложили на примитивную повозку, которую потащили терпеливые маленькие пони в грубой упряжи, смотрел, как его грузят на корабль и как этот корабль плывет по морю, которое он знал, как блок заносят в его собственный дом…
Он увидел самого себя, освобождающего корабль.
И снова смотрел в теневые глаза.
– Суди! – вздохнули струны арф.
– Еще нет! – прошептал спокойный голос.
Кентон снова смотрел в бесконечное пространство, где впервые увидел сияющие и темные силы. Но теперь в этом пространстве он видел бесчисленное количество огоньков, подобных тем, что горели в груди жрицы Иштар и жреца Повелителя смерти; видел, как сама бесконечность светится и пламенеет в них. Они горели глубоко внутри тени, и при их свете из тьмы вырывались мириады
