— Судя по выражению вашего лица, я вижу, что прошел испытание?
Лорел не могла сдержать грустную улыбку.
— Как вы себя чувствуете?
— Наверное, как побывавший в аду. А как я выгляжу?
— Вполне прилично.
Он усмехнулся и тут же поморщился.
— Полагаю, мне следует послать Мелинде мои извинения. Нельзя, чтобы она увидела меня в таком состоянии. Она приглашала нас на ленч, помните? Боже, как давно это все происходило. Расскажите, что было, когда вы пришли в Гилдхолл.
— Я вернулась во время антракта. Очень удачно, потому что Мелинда собиралась послать на мои поиски целую армию. Я извинилась, пожаловалась на нездоровье, и она отправила меня домой в своей карете.
— Пока вы там находились, не заметили, вернулись ли Фиц и Руссо или некоторые другие из тех, кто ушел раньше?
Она покачала головой:
— Нет, и когда я упомянула об их исчезновении в разговоре с Мелиндой и леди Девонли, они не проявили ни малейшего беспокойства, что очень удивило меня. О, я знаю, джентльмены обычно находят такие развлечения ужасно скучными и стараются избегать их. Но дамы, казалось, спешили переменить тему разговора как можно быстрее. Эйдан, что все это значит? Это как-то связано с павильоном? И что именно вас заставило следить за ними?
— Именно меня? — С невинным видом он удивленно поднял бровь.
— Да, вас, — настаивала она. — Почему вас интересуют их действия?
— Я мог бы задать вам такой же вопрос. Не объясните ли вы вашу склонность преследовать меня, и не один раз, а дважды?
О, черт бы побрал, он обратил ее пытливость против нее.
— И не подумаю, — сказала она и попыталась вернуть прежнее положение. — Не объясните ли вы, зачем на днях ездили переодетым на Эйвон-стрит?
— Нет. А не расскажете ли вы мне, почему вы носили желтое платье, когда вам следовало носить черное?
Она всплеснула руками:
— Вы все об одном и том же…
— Да, тупик, из которого мы, кажется, не можем выбраться.
Они сердито посмотрели друг на друга. Эйдан со стоном приподнялся на подушке и схватил ее за руку.
— Сядьте, пожалуйста.
Она осторожно пристроилась на краешке кровати.
— Перемирие?
Она прищурилась.
Он совершенно лишил ее самообладания, когда прижал ее руку к своим губам, затем перевернул ладонью вверх и потерся о нее носом. Его губы были теплыми и влажными и такими соблазнительными, что она была готова упасть в его объятия и рассказать ему все, что он хотел узнать.
Почти все…
Прикосновение его губ одновременно вернуло ей отрезвляющую долю осознания реальности. Она всю ночь скрывала в своей комнате мужчину, лежавшего сейчас раздетым на ее постели, а она сама сидела совсем рядом с ним. Правда, она сменила вечернее платье на дневное муслиновое и не была в ночной рубашке, но это не помешало бы злым языкам поработать, если бы об этом узнали. Ей надо найти какой-то способ увезти его из Эбби-Грин так, чтобы никто не увидел. Она должна…
Он провел языком по кончику ее пальца, и теплая возбуждающая волна согрела ее руку.
Вдруг он замер, не отрывая губ. Он свел брови и принюхался. Затем посмотрел ей в глаза:
— Порох! Я чувствую его запах. Вы выстрелили из пистолета и прогнали нападавших на меня.
— Да, я же вам все объяснила вчера вечером. — Лорел отняла свою руку и положила ее на колени.
— Вы упомянули об этом, но ничего не объяснили. — Он выпрямился, и его мощная фигура возвышалась над ней. — Не думаю, что вы захотите мне рассказать, почему леди чувствует необходимость иметь при себе смертельное оружие?
— Нет. — Она встала и отошла к окну и тут же услышала, что он идет за ней. Несмотря на то что слабость не позволяла ему двигаться быстрее, когда она повернулась, он стоял в нескольких дюймах от нее.
— Боюсь, увертки вам больше не помогут, Лорел. — Его шепот звучал странно и угрожающе, и холодок пробежал по ее спине. — Ставки стали опасными.
— Эйдан, я…
— Достаточно лжи. — Он протянул к ней руку, но она опустилась, а его лицо исказилось от боли. Лорел взяла его за плечи и подвела к креслу.
— Вы нездоровы. Жаль, что вы не позволили мне послать за доктором Бейли.
— Врач мало чем может помочь от синяков и сломанного ребра.
— А как с властями? Вы сообщите о нападении?
Он решительно покачал головой.
— Они назовут меня дураком, потому что я бродил один ночью по берегу реки. И будут правы.
— И эти события должны остаться тайной.
— А так и должно быть. — Неожиданно с удивительной для своего состояния силой он взял ее за талию, повернул и посадил к себе на колени. И снова поморщился отболи.
— Итак, беру с вас клятву хранить эту тайну.
— О, но я причиняю вам боль. — Она хотела встать, но он удержал ее. Она как будто была бальзамом для его ран, он прижал ее к себе и уперся лбом в ее лоб.
— Обещаете?
Как она могла, видя его состояние, в чем-то отказать ему?
— Конечно, если вы этого желаете. — Обхватив руками, она прижимала его к себе и осторожно укачивала, как когда-то баюкала своих сестер. Лорел хотелось, чтобы город никогда не просыпался и не вмешивался в их отношения.
«По-моему, я влюбилась».
Эйдан поднял голову, его удивительные глаза проникали в глубину ее души, а губы были полураскрыты.
— В чем дело? Почему вы нервничаете?
— Разве? — Она это знала. Помоги ей, Боже, она дрожала, ибо была безнадежно влюблена в графа Барнсфорта.
На всякий случай девушка решила сменить тему разговора.
— А теперь о ленче у Мелинды. Вы хотели поговорить с нами о чем-то важном. Не скажете ли, о чем?
Его плечи распрямились, и выражение лица стало серьезным.
— Об эликсире, Лорел. Я считаю, что он опасен, он может заставить людей совершать поступки, на которые в здравом уме они не способны.
Ее щеки вспыхнули при воспоминании, как они ехали в карете с пикника. Возникло унизительное, неприятное чувство, что он приписывает их взаимную страсть проявлению влияния препарата, а не естественному желанию. Никакая внешняя сила не могла бы бросить ее в его объятия, если бы она не хотела в них оказаться.
Он, очевидно, думал по-другому. В таком случае слава Богу. Она не выдала и намеком те мысли, которые владели ею минуту назад.
Освободившись из его объятий, она соскользнула с его колен.
— И чему же вы приписываете наше непозволительное поведение?
Она чувствовала на себе его взгляд.
