– Констебль будет очень кстати, – ответила я со вздохом. – И я не о тяжестях.
Инспектор прищурился и как-то разом подобрался.
– Вот как?
– Взгляните. – Я вытащила из кармана злополучные письма, к которым присовокупила и вчерашнее, адресованное Роуз. – Только осторожно, постарайтесь не смазать отпечатки.
Он бросил на меня острый взгляд и принялся за дело. Начал с письма леди Присцилле, состоящего всего из двух фраз: «Зло надо наказать. Грехи взывают!»
На редкость невнятно, зато весьма загадочно. Несколько грубых ошибок вроде бы указывали на человека малограмотного, хотя их вполне могли сделать намеренно.
Инспектор отложил первое письмо в сторону, так же внимательно прочитал второе, для Роуз, и взялся за грязный нераспечатанный конверт. Осторожно подцепил край перочинным ножом и вытряхнул лист.
Я встала у полицейского за плечом. В конце концов, это ведь адресовано мне.
– «Это сделала ты!» – прочитал инспектор вслух и скосил глаза на меня. – Весьма загадочно.
– Пусть жертва сама придумает, в чем виновата?
Три письма – и все полны лишь туманных намеков.
Порывшись в памяти, любой отыщет пару-тройку грешков. Такое впечатление, что этот аноним палит наугад.
– Интересно, зачем ему это? – почесал бровь инспектор. – Денег он пока не требует, а жаль. Было бы проще отследить.
Констебль, о котором мы позабыли, громко откашлялся и шагнул вперед.
– Сэр! – выпалил он срывающимся от волнения голосом. – Я могу попробовать унюхать след, сэр!
Ни дать ни взять восторженный щенок. Только что хвостом не машет.
Инспектор одобрительно кивнул.
– Отлично, Догсли. Приступайте! Мисс Райт, давайте присядем. Не будем мешать.
Кхм, а куда подевалось «Мэри»? То ли сомнительная близость с подозреваемой инспектора тяготила, то ли он избегал демонстрировать ее низшим чинам.
Констебль Догсли как-то по-особому встряхнулся, опустился на четвереньки и пошевелил носом, на который немедленно сполз шлем. Залившись краской, констебль стащил шлем, аккуратно пристроил его на покрывале и вновь принюхался. Пегую макушку золотили лучи заходящего солнца.
– Пахнет пирожками, сэр!
Так вот от чего были те жирные пятна!
– Больше ничего интересного? – уточнил инспектор без тени недовольства.
Констебль сокрушенно качнул головой и неловко поднялся на ноги. Отряхнул испачканные травой брюки.
– Простите, сэр. Пирожки с ливером, вот и все. – Он хлопнул белесыми ресницами и уточнил: – Свежие. И специи еще.
Желудок у него выразительно забурчал, и констебль стал похож на напрудившего лужу щенка.
– Давайте перекусим, – улыбнулся инспектор, – а вы, мисс Райт, выкладывайте подробности.
Констебль садиться с нами не хотел ни в какую. В конце концов инспектор выдал ему несколько сандвичей и отослал караулить гипотетических врагов. Вдруг кто-то вознамерится подслушать? Или, чего доброго, покусится на мирно жующего инспектора. Такой потери полицейский департамент не переживет.
– Рассказывайте, – вздохнул инспектор, с аппетитом принимаясь за еду.
Очевидно, поесть он не успел. Весь в трудах, в заботах.
Как-то само собой получилось, что я выложила ему не только о письмах, но и о слухах, распущенных Родериком Хьюзом. Никогда не имела привычки жаловаться на свои неприятности, но мне требовалось поделиться хоть с кем-то. А инспектор оказался слушателем на редкость понимающим.
– Вот… пакостник! – не удержался он.
Очевидно, ему хотелось выразиться покрепче, но воспитание не позволяло.
– Еще какой, – поддержала я с чувством.
У меня тоже на языке вертелись куда более емкие обороты.
– Вы, конечно, этого так не оставите? – поинтересовался он, запивая очередной сандвич чаем. – Что вы намерены делать?
– Подсыпать яду? – ляпнула я и прикусила язык.
Не стоило демонстрировать полицейскому столь явные преступные наклонности, пусть даже в шутку.
– Как инспектор полиции, я не могу этого одобрить, – сказал он строго, но лукавые морщинки у глаз его выдавали. – Хотя как человек – понимаю.
– Вряд ли Роуз понравится быть родственницей убийцы, – вздохнула я. – Так что придется отплатить Родерику Хьюзу как-то иначе.
– То есть? – заинтересовался он и склонил голову к плечу.
Солнце почти зашло, ограда кладбища за спиной инспектора смотрелась очень живописно. Как жаль, что у меня не было при себе фотоаппарата!
Я вздохнула и созналась:
– Пока ничего толкового не придумала. В голову лезут только мелкие пакости, а тут нужно что-то… – я пошевелила пальцами, – соразмерное.
Мы переглянулись и сказали хором:
– Сплетня!
Единственный способ заставить местных жителей перестать говорить о Роуз – подсунуть им новую тему для пересудов.
Я мысленно потерла руки и предложила с азартом:
– Пьянство? Карты? Непристойное поведение?
Хорошая сплетня всегда должна опираться на реальную основу, иначе в нее никто не поверит. Благо праведником Родерик отнюдь не был, так что грешков у него найдется с лихвой.
Инспектор пожевал губами и сокрушенно качнул головой:
– Не годится. Это ему простят.
Я потерла переносицу. Увы, он прав. Родерик ведь богат и знатен, как-никак, будущий пэр. Такому многое позволено.
– Тогда что? Тайная жена? Внебрачный ребенок?
– Вы начитались романов, Мэри, – фыркнул инспектор и с сомнением посмотрел на последний сандвич. – Будете?
– Ешьте, – отмахнулась я. Отчего-то слышать это его «Мэри» было приятно. – Выкладывайте. Я же вижу, что у вас есть идея.
– Не шовшем, – возразил он с набитым ртом, прожевал и уточнил: – Не совсем. Знаете, часто бывают случаи, когда непутевые сыновья подделывают чеки родителей. Таким делам редко дают ход, но…
Я нахмурилась. Это он к чему?
Инспектор молча ел, поглядывая на меня со значением.
Я прищелкнула пальцами.
– Родерик состряпал фальшивый чек?
Очевидно, ту историю замяли, но в полицейских архивах она осталась. А инспектор Баррет, конечно, выяснил подноготную всех фигурантов.
– Я ничего такого не говорил.
Зато очень прозрачно намекнул.
Я порывисто протянула ладонь.
– Спасибо, Этан.
– Будем считать, – улыбнулся инспектор, – что таким образом я предотвратил убийство.
