по лестничной клетке. А в деревне всё иначе. Тут и в горести и в радости помогут, в беде не оставят.
Засыпая на высокой бабушкиной перине, думалось мне о прошлом, мелькали перед глазами словно кинолента, картинки из детства: дедушка, косящий косой траву у палисада, бабушка, хлопочущая у печи, девчонки-подружки, хохочущие задорно над какой-то шуткой озорных мальчишек, кот Тимофей ещё котёнком, неловко тычущийся в миску с молоком и чихающий от того, что молоко попало в нос…
– Завтра в сад пойду порядок наводить, – засыпая думала я.
– Тик-так, тик-так, вот и славно, вот и хорошо, – отвечали ходики на стене, – А пока спи, спи, спи…
II
Утром меня разбудил крик петуха, он вопил так истошно, что казалось и мёртвого поднимет из могилы.
– Какой голосистый, – продирая глаза, подумала я, и пошла на кухню ставить большой эмалированный чайник с цветочками на пузатом боку.
В открытое окно из сада ворвались свежие ароматы весенней зелени и влажной земли, к которым примешивался тонкий цветочный шлейф. Я выглянула в окно.
– Тюльпаны расцвели!
Внизу, у самого фундамента дома бабушка устроила клумбу и сейчас на ней враз распустились с десятка два тюльпанов разных расцветок.
– Привет от бабули, – улыбнулась я. Она и оттуда продолжала радовать меня и заботиться о своей внученьке. За спиной мяукнуло.
– Тимка, – почесала я кота за ухом, – Идём молочка налью.
– Тик-так, – проговорили ходики, – Доброе утро, хозяюшка!
Я сладко потянулась и поняла, что не чувствовала себя так спокойно и отрадно уже много лет. За окном снова завопил петух. Начинался новый день.
Позавтракав, я вышла в сад, решив, что сегодня начну потихоньку расчищать дальние заброшенные закутки. Зачем мне это было нужно, я и сама не знала, ведь пройдёт сорок дней и я уеду отсюда, всё снова зарастёт, запустеет. Найдутся ли покупатели на дом? Много ли нынче желающих жить в деревне? Да и при мысли о продаже родового гнезда сердце ревностно заныло.
– Буду делать то, что велит душа, – сказала я сама себе, – А там видно будет. Сейчас мне это нужно и точка.
Я позвонила маме, как ни удивительно, связь здесь была, и телефон ловил вполне прилично. Мама была в порядке, но, конечно же, сильно переживала, как я тут справляюсь и снова всплакнула о бабушке. Убедив маму, что всё отлично, я пообещала, что после обеда к ней заглянет моя подруга Светка, занесёт продукты и поможет чем нужно. А после, взяв в сарае инвентарь, я направилась в сад, меня ждали великие дела.
Весь день прошёл в хлопотах. Заходили в гости баба Вера и баба Клава, заглянула Мария, женщина средних лет, с дальней улицы. Как оказалось, в деревне нашей всё же были не одни древние старушки, а жили и несколько семей вполне себе молодых и даже с ребятишками, поселившимися здесь по разным причинам. Мария оказалась очень приятной женщиной, принесла парного молочка и приглашала к себе на огонёк, рассказала, что живут они здесь несколько лет, переехали из-за здоровья детей. Думали тяжело будет, хотели попробовать, а остались навсегда. Конечно, никто не говорил, что будет легко, но им тут нравится, и в город они не вернутся ни за какие коврижки.
– А как же школа? – удивилась я.
– А муж мой собирает ребят своих да соседских и отвозит каждое утро до города, ребят-то всего пять человек с нашими. До райцентра ведь всего двадцать минут езды, – улыбнулась Мария.
– И правда, недалеко тут, – подумала я, – Надо будет съездить, посмотреть что да как. Раньше мы ездили в город с бабушкой на жёлтом, пахнущем пылью автобусе. Воспоминания снова заполнили мои мысли.
После обеда я решила отвлечься от огорода и прогуляться до леса, который начинался сразу за деревней. Отыскав в чулане высокие резиновые сапоги и лёгонький бабушкин плащ, я отправилась на прогулку. В лесу стоял такой шум и гам, что я поразилась – искала тишины и покоя, чтобы побродить, привести в порядок мысли, а нашла вот что. Птицы пели на все голоса, где-то невдалеке журчал ручей, шелестели ветви деревьев, проносились мимо с жужжанием первые насекомые, ошалевшие от радости, что наступила весна. Всё цвело и жило кругом.
Я решила пойти вдоль кромки леса, чтобы не заблудиться. Пройдя так некоторое расстояние, я внезапно увидела, как вдалеке, среди деревьев, мелькнуло огромное синее озеро. Я поразилась – показалось? Цвет был такой насыщенно-синий, что казался невероятным, неземным. Мне непременно захотелось посмотреть на это чудо поближе и я, свернув с тропинки, направилась к озеру, перешагивая через валежник и пробираясь сквозь колючие кусты шиповника.
С тропинки мне казалось, что озеро находится намного ближе, да и вела к нему вполне сносная тропка, но сейчас, продираясь сквозь кусты, я поняла, насколько я ошибалась. Ощущение было такое, будто озеро, как живое, уползало от меня всё дальше и дальше в лес. Вконец измаявшись, я всё же добралась до этого синего чуда и тут меня ждало новое открытие. Озеро оказалось вовсе и не озером, а огромной поляной, сплошь покрытой сине-фиолетовыми цветами. Я остановилась, переводя дух, и приходя в неописуемый восторг от великолепного вида цветов.
– Соберу-ка домой небольшой букетик, – решила я, -Тут их столько, что будет и незаметно.
Я сорвала несколько цветов, стебли их, покрытые пушком, были очень приятными на ощупь, бархатные бутончики источали сладкий, густой аромат.
– Пожалуй, пора возвращаться, – подумала я и повернула в обратную сторону. Край леса виднелся впереди, я отчётливо видела тропинку, с которой свернула на эту поляну, до неё было рукой подать. Но стоило мне тронуться в обратный путь, как начало происходить что-то невероятное. Сколько я ни шла, кромка леса ближе не становилась. Я словно топталась на месте!
Внезапно где-то сбоку послышалось хихиканье. Вздрогнув от неожиданности, я повернула голову и увидела сухонькую старушку.
– Ой, здравствуйте! – удивилась я.
– Здравствуй, Варенька! – писклявым голоском ответила старушка.
– А, – обрадовалась я, – Вы тоже из деревни? Давайте вместе пойдём!
– Нет, – снова захихикала старушонка, – Не из деревни. Тутошняя я.
– Странная какая-то, – подумала я, – Не в лесу же она живёт. Как вернусь в деревню, надо будет расспросить бабу Веру и других, нет ли в деревне чудной бабушки, а то вдруг она из дому уходит да бродит вот так по лесу, ещё заблудится.
А вслух ответила:
– Послушайте, а может вы поможете мне выйти из леса, а то со мною что-то непонятное происходит, я никак выбраться не могу.
– Отчего же не помочь, – важно ответила старушка, – Пойдём, я тут кажной уголок знаю.
Я послушно поплелась вслед за бабушкой, и вот тут начались чудеса. Идём мы вроде как к тропке, а лес вокруг всё гуще и гуще, темнее и темнее. Я непонимающе остановилась и только было открыла рот, чтобы спросить, а что собственно происходит, как вдруг услышала старушкин смех.
– Вот и пришли!
– Господи, да она и правда чокнутая, – ужаснулась я, – И я не лучше, попёрлась за ненормальной в чащу.
– Да что за! – начала было я, как увидела, что никакой старушки передо мною и нет вовсе, а лежит перед моими глазами огромный ворох прошлогодней листвы с торчащими из него корявыми веточками да сучьями.
Оторопев, я замерла от неожиданности, простояв в недоумении несколько минут, а после оглянулась по сторонам в надежде всё же увидеть старушку. Однако кругом никого не было. Но самое страшное было не в этом. Лес кругом был незнакомый, чёрный, сырой. И тут я поняла, что заблудилась…
III
Я стояла посреди леса, сжимая в руках свой букет чудесных синих цветов и совершенно не понимая, в каком направлении мне следует идти. Уже начали опускаться сумерки. Мой лёгкий плащ намок от росы и я замёрзла.
– Ерунда какая-то, – проговорила я вслух, – Мы и не отходили далеко от опушки, тропинка должна быть где-то рядом, И бабка эта странная куда-то подевалась. Ну и лес. Прямо как у Пушкина «там чудеса, там Леший бродит…»
Не успела я договорить, как в кустах
