разморозишь её. А если и не вернёшься, то не велика потеря, полежит несколько лет да сама потихоньку разморозится.
– Ладно, – тяжело вздохнула Даша, – выбора-то всё равно нет. Пусть лучше тут полежит, не тащить же её домой.
Путешественники спокойно пересекли реку, посмеявшись над жадным котом, и пошли, по просьбе Даши, вдоль речки к месту их прежней стоянки. Девушка пошла туда не ради развлечения, она пошла туда потому, что чувствовала ответственность за бедных русалок, которые теперь, по её воле, остались одни. Она шла и думала, что бы ей такого сказать, чтобы русалки её послушали, и не заметила, что они уже давно плывут, параллельно переговариваясь между собой.
Когда друзья остановились на берегу реки, чтобы развести огонь, Даша тяжело вздохнула, и направилась к ожидающим русалкам, сбившимся в стайку. Она ещё не успела открыть рот, как одна из русалок защебетала звонким детским голоском:
– А мы знаем, что ты сделала.
Остальные девушки тут же начали вторить первой и заливисто хохотать:
– Знаем, знаем, знаем…
– Ты дядьку в стекляшку загнала и из озера уносишь.
Русалки опять захихикали и начали весело играть в салочки. Только одна так и осталась рядом с Дашей и продолжила говорить:
– Нам его не жалко, он злой. Без него будет хорошо. А ты дядьку из стекляшки не выпустишь? – трещала она без умолку.
– Нет, не выпущу, – ответила Даша, – он долго теперь будет жить в стекляшке, так долго, что вы забудете о нём навсегда.
– Это хорошо, – ответила русалка, сморщив свой маленький носик, – а я видела, как ты Оксанку заморозила, – наивно, совсем как ребёнок, сказала она, – плохая она, злая. Ты её не размораживай, не надо.
– Если я её не разморожу, она разморозится и без меня, только намного позже.
– Ну и пусть там лежит, – капризно сказала русалка, – она злая, злая, злая.
Девушки опять сбились в стайку и подхватили последнее слово. Они были смешные, как попугайчики, и очень наивные, как маленькие дети. Даша ощутила укор совести: как же можно таких маленьких и совершенно глупеньких оставить одних? Пусть водяной и был жирным гадом, но как бы там ни было, он заботился о русалках, а теперь они совершенно одни. Даша встала на коленки возле кромки воды и тихо спросила глупышек:
– Милые, а кто-нибудь из взрослых дома есть?
Русалочки опять захихикали и нырнули в воду. Даша, немного постояв у реки, поняла, что больше никто не появится, встала и собралась уходить, и вдруг её кто-то окликнул сзади. От неожиданности он вздрогнула, потому что голос, окликнувший её, очень был похож на бабушкин. Даша медленно обернулась и тут же с облегчением выдохнула. В воде сидела крупная русалка с белой кожей, живыми, практически человеческими глазами, зелёными волосами и внимательно смотрела на девушку. Даша сразу приметила на её груди обнову: ожерелье, сделанное из крупных пластмассовых звеньев, что накануне принесла из магазина Аня. Это малышки русалочки, разобрав бусы, самые красивые, наверное, отдали старшей.
– Значит, есть у вас существа и поумнее, – хмыкнув, то ли спросила, то ли ответила Даша, – что бесконечно радует.
– Что ты хотела у меня узнать? Зачем ты меня звала? – спросила русалка, слегка наклонив голову на бок.
– Хотела узнать, есть ли кто-то постарше и поумнее этой малышни, – Даша кивнула в сторону стайки русалочек, плавающих поодаль.
– Ну, узнала, и что? – снова спросила русалка.
– Абсолютно ни-че-го, – спокойно ответила девушка, – теперь я уверена, что они не погибнут без старшего, вот и всё. Водяного я забираю, нечего было против меня заговоры плести, нужно, чтобы кто-то присматривал за водоёмами.
– Ты хорошая, – так же спокойно ответила русалка, – я присмотрю.
Даша не знала, о чём ещё говорить с обитателями водоёмов, поэтому просто сказала:
– Хорошо, до свидания, – и пошла, не оглядываясь, к своим друзьям.
У костра как всегда, суетился Василий, поодаль на поляне сидели домовой с лешим и о чём-то разговаривали. Даша молча подсела к костру и уставилась на огонь. Ей в голову пришла совершенно посторонняя мысль:
– Надо заставить Таню применять дар.
Вчера, когда они с котом сидели на лавочке, Василий произнёс хорошую фразу, что у Тани болит голова, потому что она отказывается от дара. А если вспомнить, что она вчера воспользовалась силой и поймала стакан с водой и у неё тут же перестала болеть голова, вывод напрашивался сам собой. Таблетка была там совершенно не причём.
– Вот интересно, – думала Даша, глядя на огонь, – родится у неё девочка, какой она будет? Заберёт ли силу матери, или будет совершенно обычным человеком? А если будет обычным человеком, сможет ли, например, освоить травы?
– Ничего она не освоит, – как будто услышав её мысли, ответил подошедший к Даше домовой, – и родится она совершенно обыкновенной девочкой. Маленькой такой, белобрысенькой, с голубенькими пустыми глазками.
– Почему пустыми? – спросила Даша, не отрывая взгляда от костра.
– А с какими ещё? – хмыкнул Додо, – Вы все такими рождаетесь, маленькими и с пустыми глазками.
На обратную дорогу времени много не ушло. Леший, как всегда, проложил тропинку, и Даша, не дожидаясь приглашения, первой шагнула на неё. Кот от неё почти не отставал и настырно тащил свою рыбу. От того, что он нёс её в лапах, рыба начала потихоньку разваливаться, что очень огорчало Василия. Он то и дело останавливался, осматривал свою добычу, цокал языком и тяжело вздыхал. В конце концов это надоело девушке, и она начала думать, чем же помочь коту. О рюкзаке даже речи не могло идти, он был мал для двух таких рыбин, и даже если бы их туда поместили, за короткое время путешествия они всё равно бы превратились в кашу. Да и по-прежнему портить рюкзак желания не возникало. Даша ничего не могла придумать, кроме огромного подноса или доски, но где их было взять? Девушка вспоминала, как она сделала плёнку для кур, пыталась вспомнить ощущения, причины, следствие, но озарение не приходило.
– Да ты не думай, а просто попробуй сделать, – вдруг громко сказал домовой, который шел поодаль, вместе с лешим.
– Я что, сказала это вслух? – удивилась Даша.
– Нет, ты просто так громко думаешь, что невозможно удержаться, чтобы не подслушать,
