я присоединился к ним, найдя общих знакомых с тренером – а он не стал брать с меня плату. После работы, отнявшей много нервов и здоровья, я чувствовал, что должен восстановиться и прийти в форму. Я много читал, учил блюзы, общался с музыкантами, но и здесь не мог найти себя. Все же я любил мир сильных людей, мир решений и действий, и ненавидел творческое царство инфантильных мужчин. Поэтому я почти не участвовал в их гулянках и никогда не задерживался дольше, чем требовала вежливость.
Мы играли в небольшом клубе на отшибе города. Несмотря на это, место было очень популярным, а идти домой мне было всего два квартала. Как-то после выступления в пьяном кураже я познакомился с одной из наших поклонниц. Софиты слепили, я не видел, что происходит в зале, но глаза ее были ярче электричества и беспокойно следили за мной. Закончив свой очередной выход – а гармошка нужна далеко не во всех композициях, – я вернулся за стол у сцены и рассмотрел девушку. У нее были русые волосы, острый носик, стройная фигура.
После выступления администратор клуба принес большую бутылку водки. Как и всегда, наш стол вскоре оброс компанией, девушка села рядом, все больше молчала и пила. Она училась на первом курсе – это все, что я тогда узнал о ней. Мы приехали домой, и даже сквозь алкогольную пелену я поразился ее женскому опыту, это будто отрезвило меня. Если бы она смущалась и вела себя скромно, я бы принял это спокойно, но ее искушенность, жажда удовольствия удивляла.
Как всегда с похмелья, я проснулся очень рано. Она спала некрасиво: волосы спутались на лице, большая грудь выпала из разреза майки. Меня наполняло ощущение какой-то ошибки и желание поскорее избавиться от девушки. Зазвенел телефон, я выбрался из-под одеяла и взял трубку – это бы номер средней руки коммерсанта из небольшого соседнего городка.
– Привет, как дела? – подобострастно спросил он.
– Да ничего, в норме. – Я уселся на комод голышом.
– Послушай, тут ваши засняли, как я…
– Кто это «наши»? – резко, но с улыбкой прервал я его.
– Ну телевидение. – Он произнес аббревиатуру телеканала, к которому я еще недавно имел отношение.
– Ну положим, и что? – Я рассматривал большой розовый сосок.
– Ну понимаешь, там в неприглядном свете выставлена работа предприятия, там не получается вовремя выплатить зарплату рабочим… – Он запнулся.
– Ты бы хотел заблокировать этот сюжет, верно? – Сидеть на комоде голышом было холодно, но к ней под одеяло мне не хотелось.
– Да, хорошо бы…
– Сейчас перезвоню.
Я набрал номер нового директора телеканала. Ее губы зашевелились, она почесала живот под майкой. Живот был подтянутый и красивый, аккуратный глубокий пупок оказался проколот и окружен рисунком змейки в мультяшном стиле. Вчера я этого даже не заметил.
– Алло, неожиданно! – ответил голос нового директора. Мы были знакомы давно, но на эту должность он попал после моего ухода.
– Послушай, вы засняли одно предприятие…
– Автотранспортное?
– Именно!
– И что?
– Он хочет, чтобы этот сюжет не выходил.
– Шестьсот.
– Понял, сейчас перезвоню.
Я набрал номер коммерсанта.
– Как, получится?
– Штука!
– Что штука, чтоб сняли и сюжета не было? – Его голос избавился от того смущения, что было вначале.
– Да.
Студентка убрала руку с живота, прижала ее локтем к боку, начала растирать лицо тыльной стороной ладони, сильно ее выгнув, и потягиваться.
– Многовато…
– Думай, я на связи. – Я попрощался, но он остановил меня, и мы сошлись на девяти сотнях. Она открыла глаза.
– Доброе утро. – Студентка таким же манером подтянула вторую руку и терла уже обе щеки.
– Доброе, студентка, – улыбнулся я ей с комода. Я понятия не имел, что теперь с ней делать. И, может быть, поздно, но она начинала мне нравиться.
– Холодно, я проснулась. Иди ко мне. – Это прозвучало без всякого сексуального подтекста, ей и в самом деле было холодно в моей норе.
Я залез под одеяло, она закинула на меня ногу, обвила шею рукой и уткнулась носом мне в плечо. Это оказалось очень уютным, и скоро она уснула. Пожалуй, сейчас я больше нуждался в такой вот тихой нежности, а не во вчерашнем сексуальном безумии. Она крепко уснула, я аккуратно выбрался из-под нее и одеяла и откинул занавеску из сшитых обрезков разноцветной ткани – подарок соседа в китайском халате. Вчера всем двором мы разгребли снег, но за ночь опять навалило до подоконников первого этажа. Одинокая соседка снизу уже прокопала траншей-ку до подворотни – зима была снежной.
Где-то в середине траншея превращалась в вытоптанную тропинку, которая вела к самогонному окну. На этой узкой колейке пытались разойтись люди с нарушенной координацией движений. Я вздохнул и потянулся к телефону – под мое честное слово директор отменил эфир сюжета, а с коммерсанта я взял обещание, что завтра он отдаст мне деньги. Специально для этого он собрался приехать из другого города через снежные заносы. Поэтому я оставил телефон на комоде и забрался обратно под студентку. Она поерзала носом по моему плечу. Вдруг мне пришла в голову мысль, которая заставила меня рассмеяться.
– А тебе не нужно на занятия? – Мне казалось невероятным, что рядом со мной лежит женщина моложе на десяток лет, которая ходит на учебу и что-то пишет в тетрадях. Что она здесь делает?
– А там снег есть? – спросила она хриплым голосом.
– Ага, – бодро подтвердил я.
– Тогда мне не нужно на занятия… – Она вновь заерзала носом по моему плечу и коснулась его губами.
– И кем ты будешь, когда окончишь учиться?
– Я не знаю, кем буду, но бабушка хочет, чтоб я стала юристом…
– Потрясающе! Криминальным?
– Когда я проходила практику, я была помощником следователя. Мне понравилось…
– Просто прелестно. – Я смотрел и видел в ней ребенка, мне даже было немного неловко оттого, что я занимался с ней сексом.
– Почему бабушка? А мама и папа?
– У меня нет мамы и папы, – сонно и очень спокойно пробормотала она.
– Прелестно… – прошептал я и прижал ее голову к своей груди. Она поддалась и сильнее прижалась ко мне.
– Ничего, что я тебя вчера так оттрахала? – В ней не было ни тени смущения. – Просто очень хотелось, а у меня давно никого не было…
– Ничего, я не в обиде! – громко рассмеялся я.
Коммерсант не позвонил в условленный день, не звонил он и на следующий. Телефон был выключен. Нарушить уговор с директором канала я не мог по многим причинам: просто не отдавать деньги значило навсегда потерять свою репутацию.
Объяснять ему, что клиент пропал, значило
