Кто-то сошел с ума – или я, или мир! Любовь к животным – это здорово, но не до такой же степени, когда ради собственного удовольствия надо ломать природу животного. Эта любовь должна быть дозирована и иметь послевкусие на долгие годы. Наверное, нельзя так говорить, но я думаю, что отчасти она сравнима с любовью к детям. Ты же молодой папа, и вот здесь, в клинике, видишь парад этой любви, когда одни родители так любят свое чадо, что в результате вырастает урод, который просто не знает и не хочет знать, где проходит граница добра и зла. Другие, пытаясь реализовать собственные амбиции, напрочь лишают своих дочерей и сыновей детства, начиная чуть ли не с пеленок таскать их на бальные танцы и три языковых курса. А есть родители, которые понимают, что у детей должно быть детство. Пусть не такое, как у нас, с пропаданием на улице в любую погоду, облизыванием одной квасной кружки на всю улицу и поеданием ворованной морковки, наскоро вытертой о штаны, но нормальное современное детство. Так и с животными.
На Рублевке, конечно, условия жизни у собак замечательные. Но в Москве… Мне жалко видеть хаски, маламутов, самоедов, живущих в тесных квартирах, не имеющих достаточного моциона, ломающих от избытка энергии мебель. Эти собаки рождены для того, чтобы всю жизнь провести в упряжке. Их жизнь в беге. Им не нужна свобода, у них другое представление о ней, упряжка и снег – вот это для них настоящая жизнь. Скажу честно, что даже просто на участке им не место. И, когда я спрашиваю владельца такой собаки, зачем ее взяли в дом, меня всегда удивляет ответ, что они такие лохматые лапочки и что так хотелось иметь такую. Так и тянет спросить: а о собаке вы подумали?
Когда я вернулся из Монреаля, то, конечно же, поехал на «Евразию». Давно не видел своего хорошего друга, одного из лучших специалистов по отечественным породам Алексея Самойлова, да и по хорошим собакам соскучился. Подходя к рингу среднеазиатов, я сначала даже не заметил, что не слышно характерного рева разъяренных кобелей, как это бывало на выставках в 1970-е – 1980-е годы. Поспешив навстречу Самойлову, я абсолютно случайно наткнулся на группу из семи кобелей, сладко спавших, прижавшись друг к другу. Я с удивлением посмотрел на них. Лешка перехватил мой взгляд: «Не удивляйся, теперь у нас такие азиаты». – «А нормальные есть?» – «Есть еще, но не на выставках».
И вот, Вовчик, представь себе, кобели старшей группы спят обнявшись. А где же драка, где желание порвать соперника? Среднеазиат, кавказец, южак рождены, чтобы охранять, чтобы биться с волками, чтобы самостоятельно принимать решения. Постоянно начинаются какие-то рассуждения о том, что теперь этого не надо, что такая собака в городе опасна. Это людям не надо, а собакам надо. Да, такие собаки опасны, но они и не должны жить в городе. Я говорю это, имея свой собственный опыт содержания южака в Москве. Поэтому, коль уж вы любите этих собак, то заводите их, если сможете предоставить необходимые им условия для жизни. И не удивляйтесь, что такие собаки очень больно кусаются. Они для того и созданы.
Молодцы охотники. Послали всех к соответствующей маме со всеми требованиями международных федераций и сберегли своих собак.
Они четко знают, для чего предназначены их собаки, у них очень жесткие условия селекции. И не пойдут охотники со спаниелем на кабана, а с гончей на утку. Они любят своих собак настоящей любовью. Я не раз слушал по осени «песню» гончей, видел, как лайка-медвежатница преследует и останавливает раненого медведя, и даже как работает лайка «на корню». Это красота. Ну а ягдтерьерами я просто не устаю восхищаться. Для настоящих охотников собака – это друг, партнер, а частенько и жизнь.
Уже надоело слышать постоянно, что убивать невинных зверюшек негуманно. Вот стоит здоровенный мужик перед камерой и, размазывая сопли, ноет, что он не может курице голову отрубить. Жалко, видите ли! А семью ты как кормить будешь, если магазина под рукой не будет? Травкой с полянки? Хорошо, не можешь ты этого сделать, так не надо об этом говорить из каждого утюга. Почему так трудно молча уважать увлечения друг друга? Кто-то любит собирать марки и не лезет к нам с кляссером. Кто-то вегетарианец, кто-то ходит по грибы, а кто-то в том же лесу бродит с ружьем. Не надо выпячивать любовь к животным. Тем более что очень часто люди любят не столько животных, сколько себя в животных. Кстати, за долгие годы я ни разу не видел зоозащитников, кормящих кабанов в лесных чащах или раскладывающих соль лосям. А вот охотники это делают постоянно и совсем даже не кричат об этом.
Я не хочу сказать, что зоозащитники ничего не делают, а только сотрясают воздух. Делают. Одно то, как они спасают попавших в беду животных, уже вызывает уважение. Но часто такая активность становится излишней.
В Монреале я занимался серьезной наукой и делал сложные микрохирургические операции бестимусным мышам[19]. Мы искали лекарство от рака у людей. Оперировал я в специальной экспериментальной клинике, которая занимала три последних этажа в одном из корпусов Медицинской школы Университета Макгилла. Чтобы туда попасть, надо было знать, на каком этаже пересаживаться с одного лифта на другой, и иметь магнитный пропуск, запрограммированный на определенные часы допуска. Я, естественно, поинтересовался, зачем такие сложности. И знаешь, что мне сказали? Оказывается, это мера от проникновения в клинику «зеленых». Были случаи, правда в других университетах, когда клиники подвергались набегам зоозащитников, и те выпускали животных. Причем среди выпущенных были прооперированные, зараженные смертельно опасными заболеваниями или проходящие специальные психологические тренинги. «Спасая», по их мнению, животных, зоозащитники создавали реальную угрозу жизни как самих животных, так и людей. «Зеленые» никак не хотят понять, что эти животные в дальнейшем помогут врачам спасти миллионы жизней, что никакие компьютерные модели не заменят живого организма. В клинике на стене висел большой плакат, на котором изображались врачи и всякие микробы, вирусы и раковые клетки и было написано: «Если сейчас остановить нас, то кто тогда остановит их?» Я всегда говорю, что смерть даже одного человека нельзя оправдать миллионом спасенных жизней животных. Просто, помимо того, что надо уважать увлечения друг друга, надо еще уважать и работу. А еще надо помнить, что работа ветеринарного врача – это не красивые белые халаты, а чаще всего не совсем чистые и плохо пахнущие операционные пижамы. Что работа ветеринарного врача – это не просто лечение животных, а обеспечение здоровья человека через здоровье животных. Люди должны есть мясо здоровых животных и птиц, чтобы не болеть самим. Что часто ветеринары работают вместе с медиками, генетиками, вирусологами, микробиологами, чтобы спасти здоровье людей. Да, жизнь так устроена: чтобы выжил человек, пока еще должны гибнуть животные. Это и есть настоящий гуманизм.
