Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
class="p1">Впрочем, минных сюрпризов особо не ждали.
* * *
Рассыпанный веером эскорт – четыре эскадренных миноносца и крейсер «Новик», словно борзые собаки, – вынюхивал пространство впереди следования отряда: курс, как и сам факт нахождения в море «Суворова», не должен был оказаться под угрозой вольного или невольного свидетельства.
Распоряжение командующего по поводу подвернувшихся судов было весьма радикальным, конечно, не выходя за международные рамки, что требовало особого подхода в щекотливой ситуации.
Погода радовала, горизонт «плавал» в пределах четырёх миль.
Почитай только-только миновали где-то по левому траверзу Роунд, но именно из-за неравномерной дымки охранение прозевало чужую посудину. Её обнаружили уже ютовые сигнальщики «Суворова»:
– На левой раковине судно!
С мостика распоряжением эскорту немедленно заморгал ратьеровый фонарь. Пока принявший сигнал миноносец развернулся, вышел из ордера, помчав на полных парах вдогонку, чужак почти растворился в мареве горизонта.
Нагнав парусно-винтовую шхуну практически в виду Роунда, командир «Бесстрашного» принял, может, и жестокое, но самое простое и верное в данных обстоятельствах решение.
Были бы это случайно подвернувшиеся китайские рыбаки – невольные незадачливые свидетели, – ещё куда ни шло. Но приказу «остановиться» «китаец» не подчинился, продолжая уходить под паром и удачно попутным ветром – до острова оставалось меньше мили. Не испугали его и предупредительные выстрелы.
Целых десять минут неудачной пальбы и двух метких попаданий семидесятипятимиллиметровой пушки миноносца хватило, чтобы пустить шхуну на дно.
Холодные волны разметали обломки и тех немногих, кто цеплялся за поверхность – суровая проза военной необходимости: в хороший бинокль японский наблюдатель мог вполне опознать «бородинца».
* * *
– А ведь, по сути, только вышли. А, Василий Васильевич? – На мостик взошёл адмирал.
Со стороны зюйд-веста задувал резкий ветер, поднимая, разгоняя волну, всклокоченно бьющую в скулу. От этого казалось, что многотонный броненосец, словно через силу, раздвигал недовольное море. Летело из-под форштевня, добрасывало далеко вверх, оседая крапом на остеклении мостика.
«Новик» ещё сравнительно легко справлялся, но миноносцам, феерически заплёванным пеной и брызгами, было заметно тяжело… Впрочем, при нужде обеспечивался двадцатиузловый ход… но, пожалуй, не более.
– Так точно, ваше высокопревосходительство, – командир корабля немедленно попытался предоставить свежие данные, – метеорологические бюллетени и в ближайшее время предвещали необходимо дурную погоду.
– Горизонт?
– Пятьдесят-шестьдесят кабельтовых.
– Отлично! – Рожественский окинул взглядом пространство. – Семь футов под килем это хорошо и просторы морей для манёвра радуют, но без берегов живописных, изрезанных черт заливов и бухт скучно-с. Не находите?
– Ваше высокопревосходительство, – в голосе Игнациуса повеяло и уверенностью, и оправданием, – если вы о моём несогласии с Квельпартом, как местом стоянки броненосцев…
– Да бог с вами, – отмахнулся командующий, – нам главное войти в зону связи с «Александром» и «Ретвизаном», соединиться и «висеть» дрейфом… хм, в позе ожидания в центре треугольника меж Цусимой, Квельпартом и Гото.
Рожественский подошёл к штурманскому столику и уж в который раз примерился к карте:
– Да. Фактически на стыке трёх морей: Жёлтого, Японского и Восточного.
Большой политик
Ещё до начала конфликта с Японией, готовность или же неподготовленность России к войне на Дальнем Востоке в правительственных кругах Петербурга оценивалась по-разному. Царские чиновники кто хорохорился, грозя «закидать шапками макак», кто более адекватно поумеривал амбиции, нехотя идя на последовательные уступки японской стороне.
Токио вёл более последовательную политику, просто в силу более прямолинейной задачи. В какой-то момент молодой азиатский хищник, почуяв некую слабину «северного оппонента», лишь повышал требования. В итоге взяв курс на войну.
Теперь возвращалось… – обратным маятником пошёл откат.
Удручённый результатом первой встречи с российским императором, Мотоно составил вдумчивый доклад, шифровкой отправив в Токио.
Там обмусолили сложившееся положение, прислав ответ: «Отступать!» То есть не «бежать», а «прощупывать почву» для постепенных уступок.
Становилось очевидным, что русско-японская война в видимом политическом спектре сводилась к борьбе за обладание Корейским полуостровом. Довоенные планы Японии на Южную Маньчжурию и Китай, разумеется, уже не рассматривались. Однако даже оказавшись перед лицом военного поражения, самураи не оставляли попыток зацепиться за любой клочок былых притязаний. В этом отношении неофициальные потуги посланника Мотоно главную токийскую квартиру определённо устраивали – эдакий пока ни к чему не обязывающий зондаж перед генеральной встречей на высшем уровне.
Параллельно японский кабинет осуществлял всяческие дипломатические ходы, обращаясь к нейтральным странам на предмет посредничества в переговорах, а также выискивая любые пути для всяческого давления на Россию, «обидевшую маленькое островное государство» – именно таким эпитетом отличилась американская «New-York Times».
Надо сказать, что заинтересованные политические элиты великих держав держали нос по ветру, моментом уловив перевес чаши весов в противостоянии в русскую сторону, едва ли уже не списав Японию. Первыми отреагировали иностранные биржи – несмотря на всё ещё тлеющие революционные очаги по российским губерниям, курс рубля оказался более привязанным к событиям на Дальнем Востоке.
Кайзер Вильгельм прогремел с ободряющей речью за кузена Ники, почему-то больше упирая на «стоящих плечом к плечу германских ландскнехтов», снова загнув о «зарвавшихся китайцах, осмелившихся косо поглядеть…». Лояльная французская печать, и до того всеми силами доказывавшая бесполезность войны, сейчас и подавно продолжала в том же духе ратовать за скорейшее наступление мира. Касательно британской и американской стороны, что бы там от них ни ожидали, но и они – англосаксонские «таймсы» – в свою очередь заикнулись о необходимости положить войне конец почётным миром, России же – не злоупотреблять выгодами своего положения.
Президент САСШ в одном из интервью высказался весьма парадоксально: «Исход войны далеко не предрешён, но России я бы посоветовал отказаться от контрибуционных притязаний. Мир с обоюдной выгодой – лучший исход». Интервьюирующий «акула пера» не удержался от сарказма: «Какую обоюдность имеет в виду господин президент – Японии и САСШ или САСШ и Великобритании?»
Официальный Лондон, помимо всего прочего, уведомил, что находящиеся в настоящее время в китайских водах военные корабли Хоум Флита пока не будут отозваны в Европу, ввиду того, что положение на Дальнем Востоке и интересы Великобритании требуют присутствия там сильного флота.
Ещё был Токио. В последних «телодвижениях» российского императора договор с Германией Токио мало интересовал, а вот на встречу с королём Эдуардом стратеги микадо смотрели с тревогой. «Высокие» визиты на рейде Копенгагена уже внесли в политические отношения Англии и Японии ощутимое подозрение и прохладцу. Британцы и до этого не отличались доверительностью, сейчас же «ходили-улыбались» – дескать, «всё хорошо… делаем, что можем в рамках договора и международных правил».
Казалось бы, и действительно – Уайт-холл легко дал санкцию на «чилийскую махинацию» с двумя броненосцами… Впрочем, потребовав немедленных ответных фунтов (тех, которые стерлинги), едва корабли вышли из Портсмута.
* * *
Балтика вальсировала ветрами и температурами
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
