— Элоиза, как вы? — он отложил книгу, свернулся хитрым образом и стал подниматься с дивана.
— Лежите, не нужно вставать! — покачала она головой. — Я всё равно сначала хотела бы умыться.
И одеться, ага.
Элоиза почистила зубы, умылась, оделась и даже расчесала волосы. Голова вела себя смирно. Тогда она выбралась в гостиную, села на диван возле Себастьена и налила себе воды. Вода осталась со вчера, а ещё вино и пара апельсинов. Вероятно, об остальном и о грязной посуде кто-то позаботился. Возможно, это был Себастьен.
— Рассказывайте, как вы тут оказались, — кивнула она ему.
— Я тут, можно сказать, скрываюсь, — усмехнулся он и всё-таки сел. — Ходить и сидеть пока получается понемногу, как-то слишком быстро я устаю. Ноутбук отобрали, сказали, тоже утомляет. Рабочие вопросы решать не дают. Посетителей разрешили, но через три часа я от них тоже устал, потому что все считают своим долгом меня развлекать и болтают без умолку. И даже если запереть дверь, то в неё постоянно стучат. А у вас здесь благодатная тишина. И если компьютер нельзя, то простую книгу-то можно, правда? Я думал, у вас в книжном шкафу только высокоучёные трактаты, и сплошь на латыни, а тут встречаются очень хорошие книги на понятном языке, прямо здорово. И, кстати, Бруно велел сообщить, когда вы проснётесь. И если вы хотите одиночества — я поднимаюсь и ухожу, немедленно. Только скажите, — он взял телефон, написал в него несколько слов и отправил.
— Пожалуй, нет, оставайтесь, — после недели без него и в беспокойстве за него даже просто сидеть рядом уже было хорошо.
— Спасибо, — он дотянулся и обнял её.
Они так и сидели, когда в дверь постучали.
— Там заперто? — Элоиза сочла нужным уточнить.
— Вообще-то да, — усмехнулся он. — Я дойду.
— Сидите, — скривилась она, сосредоточилась и сдвинула язычок замка.
Это был Бруно со шприцами наперевес, и с ним Доменика.
— Эла, у тебя опять сосуды, да? — она села рядом и принялась ощупывать Элоизе голову, бог весть, что она там видела, Элоиза в чужой голове никогда ничего не понимала.
Тем временем Бруно взялся за Себастьена.
— Монсеньор, показывайте шов. Раз уж вы окопались здесь, будем лечить вас, где ночь застала. Скажите, просителей и посетителей тоже слать сюда?
— Ни в коем случае, — рассмеялся Себастьен. — Я, честно сказать, здесь от них скрываюсь. Не поверишь — сил уже нет слушать этот бесконечный трёп. Да и вообще раньше я как-то быстрее приходил в форму после подобного, не находишь?
— Так лет-то, монсеньор, уже не двадцать, правильно? Большая кровопотеря и вмешательство в брюшную полость. Спросите Элоизу — она латала дырки в вашем кишечнике. И ещё даже недели не прошло. Пока теперь всё зарастёт! — ворчал Бруно.
— Ну так лет-то и не шестьдесят, — не сдавался Себастьен. — Донна Доменика, вы не знаете никакого волшебного средства, чтобы поскорее встать на ноги?
— Знаю, — рассмеялась Доменика, звон серебряного колокольчика рассыпался по комнате. — Только оно сейчас, как я понимаю, не очень-то работает. Бруно, мне кажется, что Эле на недельку нужно ограничить нагрузку, расслаблюящее физио и может быть что-нибудь проколоть. Впрочем, я тот ещё невролог.
— Положить их в одну палату и приставить снаружи охрану, чтобы не сбежали? — сощурился Бруно.
— Здесь тоже можно, — Доменика оглядела комнату.
— Ладно, на работу ещё не завтра, в понедельник будет видно, — отмахнулась Элоиза. — Скажите, Бруно, к вам ведь можно просто походить на процедуры?
— Как бы вам сказать-то… Можно, конечно, но разве у вас там сейчас какая-то запарка?
— У нас она может возникнуть в любой момент, — нахмурилась Элоиза.
— Вот если возникнет, тогда и подумаете. А пока лежите.
Больные получили по уколу каждый, также всем было рекомендовано поесть.
— Доменика, а вот скажи ещё такую вещь, — решилась Элоиза. — Если двум людям снятся практически одинаковые сны, это о чём?
Доменика задумалась.
— А что за сны? Что в них?
— Разное, — пожала плечами Элоиза. — Вот, например, если показывают вариант совсем другой жизни, обоим разом?
— В каком смысле другой жизни?
— Ну, как будто в какой-то момент жизнь пошла по-другому.
— И к чему привела?
— К смерти.
— Я бы сказала, что это на тему «от добра — добра не ищут». Но ты можешь спросить мою бабушку. Вряд ли кто-то другой тебе скажет что-нибудь более осмысленное. Ну, можешь ещё спросить отца Бруно, он, наверное, занимается толкованием сновидений, — Доменика наконец отпустила многострадальную Элоизину голову и улыбнулась Бруно.
— Я боюсь, что сначала придётся спрашивать твою бабушку, — покачала головой Элоиза.
— Ну так и спроси, не укусит, — Доменика снова рассмеялась. — Ладно, вы оба вроде бы в порядке, так что мы пойдём. Семестр в Санта-Магдалена начался как-то очень бурно.
— У тебя были уроки?
— Именно, — кивнула кузина. — Новый класс, и они пока ещё не хотят изучать анатомию. И на медосмотре пара новеньких попытались со мной повздорить. Эх, я уже скучаю без Анны, представляешь? Она два последних года была моим агентом в школе, и через неё я могла донести то, что было бы не очень правильно говорить самой. А теперь приходится выкручиваться.
— А что случилось с Анной? — удивился Себастьен.
— Учится в обычной школе, до Рождества. По собственному желанию.
— Она же вернётся?
— Конечно, куда она денется, — Доменика поднялась, поцеловала Элоизу и помахала Себастьену. — Но сейчас я тоже хочу уже в неподвижность, и вытянуть ноги!
— Вот и пойдём, — Бруно взял её за руку, и они тщательно закрыли за собой дверь.
Элоиза подумала, пошла в гардеробную, нашла там телефон и договорилась с Доменикой Примой о встрече на следующий день. Обрисовала ей в общих чертах запрос и получила приглашение прибыть вместе с Себастьеном.
— Монсеньор, вы готовы завтра отправиться со мной на край света?
— С вами — куда угодно, я уже об этом говорил и пока не изменил своего мнения.
— Вот и договорились.
— Но сейчас мы будем ужинать, согласны?
— Вода усвоилась, значит, я могу попробовать что-нибудь съесть.
— Отлично. А потом займёмся прописанным нам обоим бездельем.
Доменика ждала к полудню, будильник накануне поставили на девять утра. Себастьен выглядел намного бодрее, чем вчера, легко поднялся и даже немного растянулся. Элоиза тоже чувствовала себя почти человеком, а не треснувшей чашкой, и тоже немного растянулась, и поняла, что хуже не стало и можно что-то делать дальше.
