И плевать на любовниц. Зачем я тебе это говорю?
— Потому что я тоже потерял любимую женщину.
— Ты хотя бы знал, что любил ее…
— Эйзер, нам сейчас надо работать, очень много работать. Иначе…
Он оборачивается.
— Что ты хотел спросить про Магона?
— Ра проверил старика и уверяет, что его дети и внуки начали болеть и умирать. И о древней вражде Магонов и Боэтархов он мне тоже рассказывал.
— Ну, не такой уж древней. Вражде этой семнадцать лет. Ульпиан считает, что Гамилькар Боэтарх причастен к исчезновению его любимой дочери и всеми силами ему мстит.
— Как я понял, Магоны — самый могущественный род, и заполучить их в союзники — половина победы.
Гискон криво усмехается.
— Самый могущественный отчасти нашими усилиями. Во время смуты, когда умер предыдущий Белый Судья, а следующий еще не появился, Магоны захватили наши телевышки на третьем и четвертом уровнях, ЧВК у них тогда еще не было. Мой прадед недолго думая руками местных озверелых захватил Сабанский полуостров. Тогда Магоны казнили жену его брата, в девичестве Гискон. То есть убили сестру моего прадеда. Отбить завод Магоны не смогли, а когда появился Белый Судья, его стараниями телевышки нам вернули, а мы оставили завод себе как плату за смерть женщины величайшего рода. Тогда-то Магоны и стали наращивать военный потенциал.
— Так событию больше ста лет. Кстати, не знаешь, насколько яростно Ульпиан верит в Ваала?
— Не насколько, покровительница их рода — Танит.
— И ты молчал? Надо провести переговоры и заключить с ними мир, пока не поздно.
Эйзер усмехается:
— И что ты им скажем, какие аргументы приведем? У нас нет доказательств вины Боэтарха, что касается завода. В остальном… Боэтарх насылает на вас проклятья — не аргумент, безумием попахивает. Если бы не ты, я сам ни за что бы не поверил, а Ульпиан и подавно.
Теперь я меряю комнату шагами, заведя руки за спину.
— Еще немного, и я смогу больше. Вылечу и твою дочь, и кого-нибудь из Магонов. Это будут убедительные аргументы. Ну и главное: когда между людьми ненависть, аргументы не так уж и важны. Ульпиан помнит дочь и до сих пор злится, что касается событий столетней давности, уже не осталось тех, в ком жива память и обида.
— Согласен. Сколько тебе нужно времени, чтоб развить способности?
— Возможно, хватит дня-двух. Так какова наша стратегия? Что делать с пленными наемниками? Кажется, есть смысл разыграть эту карту.
— То же об этом думал, — кивает Гискон. — Нужно обсудить с аналитиками вероятности развития событий, исходя из новых реалий — союз с Магонами.
— Именно так. А я тогда постараюсь сегодняшний день потратить на развитие способностей. Озадачу подчиненных, чтоб накормили вечно голодных пустынников. И напоили.
Гискон говорит:
— До встречи с тобой я и подумать не мог, что едой можно купить чью-то лояльность.
— Голод превращает человека в зверя, он готов есть даже себе подобных. Не доводилось сталкиваться? Как-то мы с командой застряли в горах…
Гискон морщится, не желая слушать мою байку про каннибализм.
— Буду держать тебя в курсе, к чему мы пришли и как начинать переговоры. Но без аналитиков в таком серьезном деле никак. Возможно, придется чем-то пожертвовать. Надеюсь, это будет не Сабанский полуостров.
Я тоже надеюсь, потому что там моя стая и новые союзники — пустынники, которым обещано покровительство, а неизвестно, как себя проявят новые хозяева. И еще жалею, что среди моих людей нет сильных провидцев, их предсказания были бы точнее прогнозов любых аналитиков.
— Если с Магоном удастся договориться, Боэтарху конец, какой бы силой он ни обладал. Мы будем отмщены.
Впервые за время нашей беседы Гискон искренне улыбается, вот только вместо радости в его улыбке злость.
* * *
На базе командование взял Лекс и принял решение вызвать на допрос нескольких офицеров со второго уровня. Допрос ведут Вэра и Надана в конференц-зале. Карталонец со зверским лицом задает вопросы, Надана делает вид, что читает с экрана, а сама считывает фон. Просматриваю ее и с удовлетворением отмечаю, что ее способность подросла на единичку и теперь оценивается программой:
Паранормальные способности: телепатия 3.
Захожу к Лексу в кабинете, он переводит взгляд с экрана компьютера на меня и отчитывается:
— Пока нет распоряжений от босса, то есть тебя, я заказал симуляторы, чтоб наши люди учились управлять флаерами.
— Отличное решение. Меня интересует сайт «Оплота» и заявки. Надо пообкатать систему и предоставить общественности отчет о нашей деятельности. А заявки должны пробирать до костей, вызывать резонанс, есть что-нибудь такое?
Лекс отодвигается вместе со стулом, пропуская меня к экрану, беру стул и усаживаюсь рядом.
— Шестьдесят заявок на данный момент…
— Кто их обрабатывает?
— Пока я сам. Но мне нужен помощник. Девочка Наданы, как ты понимаешь, не подошла: моя избранница слишком ревнива.
— Есть люди на примете, — говорю я. — Но грядут глобальные события, и пока не до кадров. А костяк я должен формировать самолично. Показывай заявки, сегодня нужно обработать пять, заодно проверим в действии парней Тейна. Надана с амазонками тоже будет участвовать.
— Ты уверен, что это своевременно? Или Гискон заказал шоу? Кстати, нужен будет наш личный оператор. И монтажер не помешал бы.
— Все будет. Давай заявки. Пять самых резонансных.
— Пожалуйста! Второй уровень, третья ступень, сектор А-322. Пишет женщина… Пересказать или сам прочтешь? — Предвидя мой ответ, он отодвигается, уступая мне место у монитора.
Здравствуйте!
Меня зовут Рамили Торес. Не верю в удачу, но все же. Мой муж погиб в Карталонии месяц назад, если бы он был жив, то этого не случилось бы. У него несколько орденов за заслуги перед Карфагеном, служба в горячих точках. Я тоже служила, пока не родила сыновей.
На собранные деньги мы купили новый дом в указанном секторе. Всю жизнь копили, рисковали, наши конурки продали, думали, заживем. Сделали ремонт, въехали, и тут выясняется, что место, где стоит восемь домов, в том числе и наш, отдают под развлекательный центр, а нам компенсируют затраты. То есть платят копейки, ведь за прошедший год деньги обесценились, и мы на них не купим даже убогую конуру рядом с мусорным отстойником!
Вы наша последняя надежда. Все суды нам отказали, и мне остается только прыгнуть со стены, не хочется жить в мире, где кто угодно может сделать с тобой что угодно! Все
