Книга Лексикон - Павел Олегович Марушкин

— Не делайте этого, мисс! Сейчас генератор выйдет на рабочую скорость, и вас может ударить разрядом…

Искр становилось всё больше. В лаборатории резко запахло озоном; обод колеса теперь плевался свирепым фиолетово-синим огнём — так много искр собирали щетки. Казалось, в машине бешено крутится запутавшаяся в хитросплетении металлических деталей молния…

— Иди лучше сюда! — позвал девушку Озорник; он смотрел на призраков сквозь небольшой иллюминатор в дверце. — Когда ещё такое увидишь!

По маленькой каюте с треском змеилось электричество. Сеть рукотворных молний соединила сердца призраков; расплывчатые силуэты приобрели чёткость — так что можно было даже рассмотреть черты лиц…

— Эти создания кормятся энергией?! — с весёлым удивлением спросил Озорник.

— Да, и они должны получать пищу не реже, чем раз в сутки… Иначе автономный заряд слабеет, и они могут исчезнуть.

— Скажите… А кем они были до того, как стать такими? — полюбопытствовала Ласка

— Матросами мистера Стерлинга, — охотно пояснил инженер. — Как-то раз «Буканьер» выполнял полёт у берегов северной Африки… Словом, мы подцепили там холеру. Заболела половина экипажа, и надежды на исцеление не было. К тому времени я разработал аппарат, который… — Лидделл на секунду замялся. — В общем, извлекал из тела сознание, душу, если хотите… И фиксировал её в виде самоподдерживающегося разряда, маленькой шаровой молнии, — инженер вдруг улыбнулся. — Знаете, первые опыты я проводил на мышах! Было так забавно наблюдать маленькие облачка пара, деловито снующие по полу…

— Разве у мышей есть душа?

— Полагаю, она есть у всего живого… Беда в том, что процесс этот крайне болезненный, к тому же он напрочь уничтожает, гм, материальную составляющую… На такое могли согласиться только люди, стоящие на пороге смерти — да и то не все… Потом было ещё несколько случаев: как правило, смертельные ранения… Служба у мистера Стерлинга зачастую довольно опасна…

— Да уж, неплохая приманка — обещать умирающим бессмертие, хотя бы и в виде призрака! — саркастически откликнулась Ласка. — А потом оказывается, что единственный источник существования находится в руках такого, как этот ваш Стерлинг… Завидная участь, ничего не скажешь! Целая вечность рабства…

— Не судите так строго! — покачал головой Лидделл. — Напомню вам, мисс, что нам всем приходится зарабатывать себе на кусок хлеба. А эти парни служили капитану верой и правдой много лет…

— Но теперь у них нет никакого выбора!

— Хм-м… Ну, а если бы он был? — неожиданно вмешался Озорник. — Как, по-твоему, приняло бы общество столь странное — и смертельно опасное, кстати, существо? Здесь, по крайней мере, каждый находится среди себе подобных…

Ласка сердито отвернулась и замолчала.

— А ведь ты и впрямь несправедлива к капитану, — задумчиво молвил Озорник, когда они остались наедине. — Конечно, он негодяй и фат, но… Это лишь одна сторона его натуры. Ему не чужды и высокие устремления: он действительно мечтает сделать жизнь после смерти доступной для всех. Попробуй представить, что это означает — не для отдельного индивида, а для всего человечества.

— Это — жизнь?! Не смеши меня! Что они вообще могут, эти призраки, кроме как убивать?!

— Многое. Конечно, немудрящие радости плоти им недоступны; зато разум свободен от оков, а жизнь — практически бесконечна. Можно сказать, это высшие существа, воплощённая мечта величайших философов… И потом, они ведь не всегда будут привязаны к электрической машине! Представь себе мир, где призраки обладают всеми гражданскими правами; где комнаты с молниями столь же обычны, как таверны и рестораны… Но ведь и это не предел! Наука не стоит на месте. Возможно, когда-нибудь они и вовсе не будут нуждаться в подпитке извне; вот где истинная свобода! Знаешь, нынешней ночью Стерлинг немного рассказал мне об этих созданиях… Касаемо чувств — их спектр не менее богат, чем наш, хотя пересекаются они лишь частично… Призраки могут не только видеть и слышать, но и ощущают великое многообразие вибраций, совершенно нам недоступных… Осязание и вкус у них является одним чувством, причем они ощущают его всей поверхностью тела. Подумай только — железная кислинка лондонского тумана, колючая бархатность угольного дыма, мятно-солёный глоток морского воздуха… Ещё сотни и сотни вещей, о которых мы не имеем никакого представления! Я вполне понимаю капитана, когда он говорит, что под конец жизни испытает устройство на себе.

— Вроде бы, это чертовски больно…

— Мягко сказано! — хмыкнул Озорник. — Душа переходит в энергетическую форму под влиянием сильнейших электрических разрядов и перегретого пара! Страшная агония, а по сути — муки рождения…

— Бр-р! — Ласка передёрнула плечами. — Какой ужас!

— За всё надо платить.

— Так что же ты обещал Стерлингу? Почему он не убил нас?

— Он хочет воплотить свою мечту… — Озорник ухмыльнулся. — Мы договорились, что я помогу ему обзавестись собственным королевством.

— Судя по выражению твоего лица, ты не собираешься это делать? — поинтересовалась девушка.

— Ошибаешься; я всегда держу своё слово. Просто… Возможно, это будет не совсем так, как он полагает.

Углубляться в подробности Озорник не стал. Вскоре за ним явился О'Рейли. Девушка недолго пробыла в одиночестве: согласно приказу капитана, она поступила в распоряжение мистера Лидделла. Это оказалось весьма кстати: поначалу Ласка просто хотела отвлечься от мрачных мыслей, но вскоре с удивлением заметила, что работа не на шутку увлекла её. «Паровая Душа Стерлинга» оказалась на диво сложным и хитроумным судном; а новый начальник — безусловно, одним из самых талантливых инженеров, с которыми сталкивала её судьба. Некоторые конструкторские решения заставили девушку изумлённо задрать брови: она бы в жизни не додумалась до такого! Лидделл был весьма снисходителен к новой подопечной. Девушка недоумевала — как такой человек мог оказаться в компании пиратов и головорезов; и как-то раз она набралась смелости задать ему этот вопрос.

— О, мы не такие уж страшные разбойники, мисс! — рассмеялся инженер. — Мистер Стерлинг весьма эксцентричен, спору нет — но он прежде всего человек слова… К тому же, где я ещё найду работодателя, искренне заинтересованного в моих изобретениях!

Озорник теперь подолгу пропадал в обществе капитана: они часами просиживали над картой, о чем-то споря вполголоса. Без дела остался лишь Потап: в сложной механике медведь не соображал, а работы, где требовалась грубая сила, случались нечасто. «Подожди, тебе тоже скоро найдётся занятие! — утешала впавшего в мрачную задумчивость зверя Ласка. — Корабль надо будет красить, загружать угольные бункеры…» Имея кучу свободного времени, Потап решил отремонтировать мандолину; правда, сделал он это на свой манер и весьма оригинально. Получившийся в результате переделки музыкальный инструмент представлял собой нечто среднее между украинской бандурой и балалайкой; но медведь весьма ловко наигрывал на нём простенькие московитские мелодии. Как ни странно, слушать его полюбили призраки: стоило Потапу заиграть,