от травы. — Одно мое слово, и тебя запорют насмерть. Я сам с удовольствием это сделаю.
Одарив нас презрительным взглядом, Энтони направился обратно в замок. Мы с Эриком последовали за ним. Я была уверена, что негодяй потребует подать его карету и действительно уберется, но даже если и так, в холле нас встретила графиня Милтон, нарушив все планы.
— Что все это значит? — закричала она, едва увидев, в каком плачевном состоянии вернулся мой жених. Ее взгляд переместился на меня, и глаза удивленно округлились, когда она оценила мое лицо и разорванное платье.
— Ваш слуга напал на меня, — Тони ткнул пальцем в сторону Эрика. — Я требую, чтобы его немедленно наказали. Подайте мне хлыст, я сам это сделаю.
— Немедленно! — еще громче закричал он, когда никто не бросился исполнять его распоряжение.
— Нет, — я шагнула вперед и закрыла фея собой. И откуда только смелость взялась. — Убирайтесь. И больше никогда не появляйтесь в замке Кристофф.
Но графиня внезапно отмерла, и, повинуясь ее приказу, несколько лакеев схватили Эрика и скрутили ему руки за спиной. Они потащили его на задний двор, и я побежала следом.
— Эрик? — растерянно прошептала я, поймав чуть насмешливый взгляд крестного. Но фей лишь послал мне ободряющую улыбку. Его губы шевелились, но слов я не разобрала.
Как же так?
— Нет, — закричала я, преградив дорогу мачехе, но она нетерпеливо отпихнула меня в сторону.
— С тобой позже разберемся, — процедила она.
Все происходило слишком быстро.
А Эрик, почему он не сопротивляется? Почему позволил притянуть себя к тому же столбу на конюшне, что и меня в свое время?
Энтони, чувствуя себя хозяином положения, взялся за хлыст, и я, не в силах просто смотреть на это, подскочила к нему и вцепилась в руку. Мужчина с силой оттолкнул меня в сторону, и пара лакеев тут же схватила меня, не давая вырваться. О великая Тьма и мать ее Бездна, я этого так не оставлю. Клянусь Богиней! Мачеха стояла чуть дальше, и ее лицо было бледным и обеспокоенным. Боится, что выгодная партия для меня утечет сквозь пальцы? О нет, теперь я ему этого точно не позволю. Первым же делом отправлю письмо герцогу Арлингтону. Видимо, вспомнив об этом, Энтони направился к мачехе и что-то прошептал ей на ухо. Она ответила ему испуганным взглядом, после чего подхватила юбки и бросилась к замку. А мужчина повернулся ко мне.
— Если у тебя и были какие-то доказательства, — с кривой усмешкой произнес он, — в чем я, конечно же, сильно сомневаюсь, то теперь уж точно ничего не останется.
— Отпустите Эрика, — закричала я. — Вы не имеете никакого права тут распоряжаться.
— О нет, моя милая, — Энтони шагнул ко мне и, ничуть не стесняясь мужчин, что крепко удерживали мои руки, больно схватил меня за грудь и сжал ее. — Как только твоя мачеха принесет мне доказательства, я попрошу ее послать за священником. Мы поженимся прямо здесь, под крики твоего умирающего любовника. А потом я сделаю тебя своей. И если не хочешь, чтобы это тоже случилось прямо на конюшне, веди себя благоразумно.
— Нет, — замотала головой я, чувствуя, как его прикосновение жжет меня сквозь ткань. — Убери от меня свои руки, тварь.
Вместо ответа Тони расхохотался мне в лицо. Слуги, между тем, содрали с Эрика остатки рубашки, оголив спину, и мое сердце испуганно сжалось, когда граф Отис в очередной раз поднял хлыст. Но удара не последовало, так как во двор, запыхавшись, выскочила мачеха, а следом за ней и Грета с Лолой. В руках графиня Милтон держала кристалл и мое письмо, в котором я наконец-то изложило королю все свои злоключения в собственном замке.
Дура Элис. Так привыкла считать чердак своей неприступной крепостью, что даже не стала прятать написанное. Да мачеха меня на месте разорвет за то, что я излила всю правду про нее и ее драгоценных дочерей. Хорошо, что про графа Эллиота заикаться не стала, иначе кроме прочего она бы еще догадалась, кто явился на бал в образе таинственной незнакомки. Чего-чего, а ума у графини достаточно, чтобы сопоставить факты.
— Что это значит? — подскочив ко мне, она с силой хлестнула бумагой по моему лицу, отчего та порвалась. — Вот твоя благодарность, да? Обиженная сиротка? Плохо живется тебе, да? Да в курсе ли ты, чего мне стоит терпеть тебя рядом с собой? Вечное напоминание о твоем поганом отце.
Она снова хлестнула меня по лицу письмом, и я, не имея возможности увернуться, только мотнула головой.
— Я напишу новое письмо, — выпалила я. — Король все равно узнает.
— Не напишешь, — процедила мачеха, и ее глаза опасно сощурились. — Надо было и правда избавиться от тебя, как только твой папаша отправился в Бездну. Но ничего, мы это сейчас исправим.
— У меня есть иное предложение, — вмешался Энтони. — Пригласите священника, я готов тут же сочетаться браком и забрать супругу в свое имение. Запертая в моей спальне, она вам вряд ли навредит.
И расхохотался.
Ненавижу. Как же я их всех ненавижу. И змею подколодную, что звалась моей мачехой. И этого слизняка, что смеет называть себя мужчиной. И лакеев, что безропотно повинуются графине, пусть и находясь под внушением. И даже немного Каина, что сидит в своем Алассаре, не имея возможности реально помочь.
— Попрощайся со своим любовником, — ухмыльнулся Энтони, убрав, наконец, от меня руки. — В живых я его не оставлю.
Я закричала, когда плеть со свистом рассекла воздух и с силой опустилась на гладкую, покрытую ровным загаром спину. Эрик вздрогнул всем телом, но не издал и стона.
Почему он не применит свою магию? Почему не делает ничего, чтобы освободиться и прекратить наказание? Я знаю, в его силах уничтожить здесь всех одним движением пальцев. Боится за сохранение своего секрета? Но он ведь может заставить их всех забыть обо всем, что произошло, как это было со слугами перед балом. К чему напрасные страдания?
На спине фея проступила кровавая полоса, и Энтони шагнул к нему, широко раздувая ноздри. Зверь почуял добычу.
— Я с тебя шкуру спущу, — облизнувшись, пообещал он и повернулся ко мне. — А потом придет твой черед.
Грета с Лолой, стоявшие неподалеку, испуганно притихли, во все глаза глядя на Эрика. Похоже, поняли, что теперь он их точно никогда не покатает.
— Какую же змею я пригрела у себя на груди, — графиня неверяще вглядывалась в строчки на разорванном листе. — Какую же гадину… Но ничего, твой супруг научит тебя ценить то, что ты здесь имела.
Я не стала ей отвечать,
