Что делает ум ясного света – пассивно лежит, ожидая нас, подобно одинокой матери, жаждущей возвращения потерянного дитя, или же активно воздействует на нашу сознательную жизнь? Мы уже видели, что относительный бессознательный ум оказывает огромное воздействие на наши жизни. Но что можно сказать об абсолютном бессознательном уме?166 Согьял Ринпоче пишет:
Наша природа будды [ум ясного света] имеет активный аспект, который является нашим «внутренним учителем». С того момента, когда мы оказались во власти омрачений, этот «внутренний учитель» безустанно трудился… пытаясь вернуть нас к сиянию и простору нашего истинного бытия… непрерывно работая над нашей эволюцией и применяя всевозможные искусные средства и разнообразные ситуации, чтобы учить, пробуждать и вести нас назад к истине167.
Несмотря на сильную фильтрацию и искажение в слоях субстрата и психики, когда мы настраиваемся на ум ясного света, мы можем видеть его подсознательное воздействие, проявляющееся во всём, что мы делаем. Поняв его влияние, мы можем начать отделять подлинное удовольствие (движущей силой которого является наш ум ясного света) от замещающих его удовольствий (движущей силой которых являются субстрат и психика). Мы разрываем свой союз с видимостью, с внешним, и вступаем в союз с реальностью, с внутренним. Это монументальное переключение, поскольку оно позволяет нам твёрдо встать на духовный путь и двигаться в верном направлении.
Например, ум ясного света проявляет себя в нашем желании счастья. Все мы хотим быть счастливыми. Если мы пристально исследуем это желание, то увидим, что по сути оно является желанием единства, недвойственности. Несчастье – это результат двойственности, проявляющийся в ощущении неполноты или недостатка чего-то. Мы не совсем уверены, чего именно нам недостаёт, но нам кажется, будто что-то не так. Если мы отождествляемся исключительно с психикой, нам действительно чего-то не достаёт. Наша идентичность не полна, и наше желание верно указывает нам на это. Однако ощущение того, чем можно удовлетворить это желание, не так верно.
Большинство из нас уверено, что это желание можно удовлетворить приобретением форм, внешней видимости. Есть «другой» – обычно человек или объект, с которым мы хотим соединиться или которым хотим обладать. В момент единения, когда мы обретаем объект или человека, возникает кратковременный относительный опыт недвойственности. Мы на время становимся счастливыми, когда получаем то, чего хотим. Так рождается вездесущий зуд консюмеризма, возникающий из иллюзии материализма (того, что снаружи действительно есть «другой»), являющейся продуктом нашей веры в психику и её бесконечные формы. Когда нам удаётся заполучить одну из этих форм, мы чешем место этого изначального зуда. Мы ощущаем полноту. Однако на самом деле мы просто толстеем. Мы «питаемся» неправильно, так что голод постоянно возвращается.
