class="p1">Вскрикиваю.
И тут же бью ладонью по воде.
От гнева!
Знакомый зад проплывает совсем рядом, вновь касаясь ноги.
И тут же Артур всплывает наверх, убирая волосы назад. Шаловливая улыбка, обнажающая белые зубы, очаровывает. И прогоняет всю злобу куда-то на дно моря.
Бью его по плечу. Стараюсь сделать это больно, но плохо получается.
– Знаешь же, что глубины боюсь!
– Ага, – довольно произносит.
Чувствую, как его руки обнимают меня. И в груди вспыхивает яркий огонёк, струящийся по всему телу. Выжигает весь страх, сомнения, даря расслабленность и наслаждение. И всё из-за одного такого жеста…
– Хочешь, утоплю?
– Очень романтично, – хмыкаю. – А живой как-то выйти можно?
– Можно, – ох, это выражение лица мне не нравится… Что за копия Чеширского кота? – Когда замуж за меня выйдешь.
От последнего предложения теряюсь.
Чего-чего он?
– Торопишься, – испуганно выпаливаю. Это правда. Мы пока семью изображаем. Родителей. Вроде получается. А вот что дальше… А я не думала. Рассчитывала, что как пойдёт, так пойдёт. Но… Свадьба… Рановато…
Да мы помирились и нормально поговорили всего неделю назад!
– Тогда…
Тянет меня вниз. А я не заметила, как мы отплыли дальше, и уже не чувствую носками приятного песка.
Ныряем, и через секунду уши закладывает.
Мысленно ругаю этого дурака. Но приятно провожу в его руках время. Не отпускает ведь. Поднимает меня на поверхность.
Даже не страшно было.
Но, несмотря на это, восклицаю:
– Ты чего творишь?!
– Увидел в твоих глазах, что ты очень этого хотела.
Поправляю волосы, открывая лицо. И встречаюсь с карими восторженными, как у ребёнка, глазами.
– Решил исполнить. Кстати, мы всё дальше и дальше от берега.
Пугаясь, обхватываю его шею руками.
Зачем сказал?!
– Нас же не унесёт? – едва не заикаюсь.
Волны хорошие.
– Нет, – заверяет. – Но было бы неплохо. На какой-нибудь необитаемый остров. Где ты, я…
Он что-то говорит, а я не слышу уже. Взглядом касаюсь его губ и не могу оторваться. Почему-то сейчас за них остро концентрируется внимание.
А в голове та ночь.
Та единственная пьянящая ночь после разлуки. Мы так же касались телами. Были близко. А эти губы целовали меня везде, где заблагорассудится этому мужчине.
И чувства те же захлёстывают, как эти волны.
Крепкая пятерня Артура скользит выше, от талии к спине, шее…
Останавливается на волосах, за которые он тянет, заставляя запрокинуть чуть голову. Взглянуть в его глаза. И почувствовать этот жёсткий порыв его губ, накрывающих мои. Вгрызается в них, полностью завладевая. А я ничего поделать с собой не могу. Утопаю. Вязну в болоте.
И вспоминаю, что между нами было.
Мы прошли вместе многое. От жестокого для меня знакомства до потери ребёнка. От удочерения Славы до нашей неправдоподобной и фальшивой семьи.
В какой-то момент я пожалела о том, что сделала. Ушла от него, виня во всём именно его. Потеряла три года жизни, когда могла испытывать эти безудержные эмоции, страсть, заботу и любовь…
Я не хотела этого признавать, но до сих пор люблю этого самонадеянного грубияна.
Уверена, он продумал всё с самого начала. И я повелась, как маленькая девчонка, как в старые добрые времена.
И вместо того, чтобы гнать его в шею, проникаюсь поцелуем и улетаю. Куда-то. Чёрт его знает, куда… В приятное и тёплое место.
Где есть он, я… Слава.
И наш малыш…
– Лодителей уносит! Уноси-и-и-ит!
Я мгновенно просыпаюсь от этого крика. Как и он.
Осматриваюсь по сторонам. Первым делом – замечаю Славу на берегу. Машет руками, волнуется и кричит.
Нас унесло ещё дальше!
– Беркутов, блин, – недовольно постанывая. Волоски на затылке встают дыбом. – Нашёл где целоваться!
– Сама виновата, – чеканит. – Нехрен было такой купальник надевать. Я мужик. И не железный.
Это он просто со стороны не знает. Для меня его штука, вечно упирающееся в моё тело, очень даже железная.
Извращенец…
– На берег поплыли, – прошу его, а сама боюсь даже двинуть ногами.
– За меня держись, – словно слыша мои мысли и понимая действия, закатывает глаза.
Ну, что поделать, если я такая трусиха, а?
Только смириться. Что и делаю, вцепившись в мускулистое тело.
* * *
Выбравшись на сушу, успокаиваю Славку, которая думала, что лишилась нас обоих. Она вбила себе в голову, что нас унесёт далеко-далеко за буйки, и мы утонем. Я тоже такого боюсь, но… Объясняю, что всё хорошо, и иду плескаться с ней около берега, искать ракушки.
День выходит весёлым, насыщенным. Весь день проводим на пляже. А после обеда выбираемся на улочки города. Гуляем до позднего вечера, задерживаясь в парке аттракционов из-за машинок, на которых гоняла Слава.
И в отель она уже приходит без сил. Хочет спать. И Мила отчего-то зовёт её остаться у них.
Сестра очень хотела ещё провести время с мышонком.
Они очень близки.
Но я не ревную!
Иду устало в номер и первым делом занимаю душ, обогнав Артура.
Сняв вещи, встаю под струи воды и смываю пот после прогулки по городу. Кажется, я ещё и обгорела.
Болит всё, мочалкой не потрёшься. Даже от напора шумной воды больно.
А спину как огнём обдаёт.
Тянусь к ней рукой, но утыкаюсь во что-то твёрдое, горячее.
И это точно не стена…
Из-за шума воды я не услышала, как Артур оказался в ванной комнате. А это, несомненно, он.
– Ты что здесь делаешь? – не оборачиваясь, спрашиваю. Вопрос вылетает сипло, и я не уверена, что он вообще слышит.
Что он делает? Разве не в курсе, что стоит нам остаться наедине, то… всё?
Сглатываю и смотрю вниз, на возбуждённую грудь. От одной мысли, что он здесь, тело под еле тёплой водой становится напряжённым, словно оголённый нерв.
Он коснулся – а я уже отреагировала.
– Экономлю воду, – ни капли не смущаясь, его ладонь опускается на мой живот. Внезапно. Быстро. Обжигающе.
Втягиваю живот и дёргаюсь. Не от того, что мне неприятно.
Наоборот…
Каждый сантиметр горит от его прикосновения.
– Подвинься.
Толкает меня чуть вперёд.
Глаза как блюдца становятся.
– На меня вода не попадает.
– Т-ты чего, голый там? – заикаться начинаю.
Беркутов, вот что ты делаешь, а?
– Да. Я не привык купаться в трусах.
И, как в доказательство, тянет на себя. Прижимаюсь спиной к его рельефной груди, твёрдым мышцам, заработанными в зале. А в копчик упирается он…
Снова сглатываю. Уже от недостатка воды в горле.
Ещё чуть-чуть – и врублю холодную воду, заливая себе в рот.
– А ты против?
Не знаю, что сказать. Ворвался внезапно, без предупреждений.
Но дар речи пропадает не только из-за одного его поступка.
Ощущаю его
