пришел, Кейн?
До клиники мы добираемся меньше, чем через полчаса. Я даже не удивляюсь этому, сегодня выходной день, пробок почти нет, да и с вождением у отца точно все в порядке. Отец останавливает машину на платной парковке перед трехэтажным зданием частной клиники.
— Я останусь в машине, — папа заглушает мотор и, повернув ключ в замке зажигания, обращается к маме: — Я надеюсь, мне не придется идти вместе с вами? А то вдруг ты мне снова солжешь.
Зубы его при этом скрипнули, так словно это уже случилось. По-любому, маму задели эти слова, но виду она не подала.
— Не беспокойся, Джордж, такие вещи я утаивать не собираюсь, — холодно отвечает мама. — Ким, идём, — подхватив ремешок сумки, она тянется, открывая дверцу, но замирает, замечая, что я так и не сдвинулась с места.
Мама непонимающе оборачивается ко мне.
— Ким?…
Я продолжаю сидеть неподвижно, изо всех сил делая вид, что мне все равно на ее взволнованный тон. Мои руки начинают трястись и мне приходится сжать их в кулаки, положив на коленки.
— Я хочу знать, что вы собираетесь делать, если беременность подтвердится, — мой голос холодный, почти ледяной.
— Ким…
— Папа, — я с нажимом произношу, сделав весьма толстый намек, что меня интересует именно его мнение. Я смотрю в его профиль, долго смотрю, и понимаю, что ведь даже понятия не имею, какие мысли крутятся в его голове.
— Вы идите, дочка, — наконец просто и как-то спокойно отвечает отец. — А что мы будем делать дальше, покажут результаты обследования.
Я стискиваю зубы почти до хруста, чувствуя раздражение из-за весьма туманного ответа. Всё понятно. Почему нельзя просто ответить без этих загадок?
Чувствуя бессильный гнев, я выхожу из машины, громко хлопнув дверцей, и иду прямо в здание больницы. Я слышу как мама выходит следом, пытаясь догнать меня, звуки ее каблуков быстро отбиваются по асфальтированной дорожке. Когда мы заходим в помещение, становится ощутимо по-другому. Я сразу же с мамой одеваю бахилы и следую за ней в приёмный покой. Посетителей немного, проходящие мимо врачи добродушно улыбаются пациентам, на стойке администрации девушка приветствует нас доброжелательной улыбкой.
— Доброе утро, — здоровается моя мама, доставая из сумки пластиковую карточку и кладя её на стол.
— Уильямс Кимберли, мы записывались к мисс Клауд на девять часов.
Девушка быстро проверяет информацию, быстро щёлкая что-то по клавиатуре.
— Но миссис Уильямс, боюсь, это невозможно, на девять у нас другая пациентка.
— Я звонила ей, все в порядке, мисс Клауд сказала, что примет нас, — мамин голос уверенный и спокойный.
Проходит ещё долгих несколько минут, прежде чем девушка перепроверяет информацию, звонит по телефону и несколько раз набирает что-то на клавиатуре. А затем она кладет трубку, распечатывает направление и с той же улыбкой протягивает нам с мамой.
— Мисс Клауд уже в кабинете и готова принять вас. Куда идти, помните?
— Да, конечно.
— Хорошего дня.
— Спасибо.
Мама пару секунд возится с молнией на своей сумке, а затем мы вместе идём наверх. Мы поднимаемся на второй этаж, мама на автомате сворачивает налево и я иду за ней. Добравшись до кабинета, она решительно стучит в дверь и открывает ее на себя.
***
Звуки возни с мелким оборудованием, чужие холодные руки внизу, дико неудобные ощущения и наконец шлепок резиновых перчаток и протяжный выдох врача разносятся по кабинету. Наградив меня весьма неоднозначным взглядом, врач молча поднимается с кресла и выходит из-за ширмы. Бросив мало интересующий ее журнал на столик, моя мама вскакивает с кресла почти с нетерпением.
— Ну?
Пока я быстро одеваюсь за ширмой, врач выкидывает перчатки в мусорную корзину и моет руки, но несмотря на мамин прожигающий взгляд, не спешит отвечать. В полнейшем молчании она возвращается обратно за стол, стянув маску на подбородок, и записывает данные в мою карту, щёлкнув колпачком ручки.
— Миссис Уильямс, — профессиональным тоном начинает женщина. — Полагаю, вы в курсе, что ваша дочь уже совершеннолетняя и имеет право сохранять в тайне подробности своей интимной жизни.
Мама смотрит на врача так, будто та только что заявила, что работает в цирке. Она не знает, что на это сказать. В комнате воцаряется такая тишина, что не только мне становится не по себе. Но вероятно вскоре они обе понимают, поэтому врач протяжно вздыхает, ослабив путы напряжения, и наконец произносит:
— Полагаю, ваша дочь беременна, — голос девушки чуть смягчается. — Но для более достоверной информации я предлагаю вам сдать анализ крови на ХГЧ.
Глубокий вдох.
— Да, конечно, — отвечает за меня мама.
— Кимберли, вы сегодня с утра ничего не ели? — это ко мне.
Я отрицательно мотаю головой, слишком потрясена и слишком ошарашена этой новостью, что даже не могу выдавить из себя слово. Беременна. Господи, неужели это может быть правдой?
— Кимберли, вы можете пока присесть на кушетку, — девушка указывает на койку справа от нее. — Сейчас медсестра подойдёт, чтобы забрать у вас кровь из вены. Результаты анализов будут готовы к вечеру.
— Простите, а нельзя как-то побыстрее? — с едва сдерживаемой вежливостью вмешивается мама. — Мы с мужем переживаем. Боюсь, к вечеру слишком долго.
— Мы можем сделать экспресс тест, результаты будут готовы через час. Но для этого нужна доплата.
— Да, разумеется.
Как будто это что-то изменит. Я понимаю, что мама хочет проверить, быть уверенной на сто процентов, она будет идти до последнего, думая, вдруг это какая-то ошибка? Но дело в том, что я уже знаю ответ, и для этого мне не нужен никакой тест.
Да, я беременна.
Пока мама решает формальные вопросы, она оставляет меня одну, выйдя на рецепшн, чтобы оплатить услугу, вскоре из кабинета выходит врач и мне становится до дикости неловко и неправильно, что меня оставили совсем одну в этом кабинете. Но уже через минуту ко мне заходит молодая девушка в голубом халате и маске, закрывающей пол лица. Я так полагаю, медсестра.
Поздоровавшись, она улыбается мне одними глазами, хотя я даже не пытаюсь выдавить улыбку в ответ. Я молча протягиваю ей руку и когда девушка растирает маленький участок моей кожи ватой, в нос ударяет ставший едким запах медицинского спирта. Я поднимаю голову и пялюсь в потолок, сгорая от мучительного чувства.
— Не переживай, это совсем не больно, — утешает меня медсестра.
Я молча киваю и даже не вздрагиваю, уставившись на тонкий шприц, вонзающийся под мою кожу. Вероятно, она решила, что я боюсь уколов. Я смотрю, как шприц постепенно наполняется моей ярко-алой кровью, думая о том, что вся эта ситуация жестоко взрывает мое сознание.
Я не знаю,
