потом глаза распахивает от удивления и даже рот приоткрывает. Молча отложив мой телефон, смотрит несколько секунд перед собой, осмысливая увиденное. А потом я замечаю одну слезинку, скатившуюся по ее щеке.
— Ксюш…
— Амиль, это же значит… — еле выдавливает из себя слова.
— Что твой брат не виновен.
Ксюша начинает мотать головой, а потом смеётся. Это уже, кажется, истерика.
— Ты не понял! Это значит, что я столько лет напрасно страдала, терпела унижения. Это значит, что я свою жизнь впустую тратила. Сволочь! — повышает голос, и я даже знаю, кому адресованы эти слова.
— Цветочек мой, — притягиваю ее к себе и перебираю волосы, — все это позади. Увы, время назад не отмотаешь, надо просто оставить все в прошлом. Я понимаю, что сложно, но надо. И ты же понимаешь, что такого больше не повторится. Этот ублюдок больше ничего тебе не сделает.
— Ты его не знаешь, — тихо шепчет мне в грудь.
Зато я знаю себя. И знаю, что больше не позволю этому козлу даже стоять рядом с ней. Завтра поставим жирную точку в этой истории.
— Спи, — говорю тихо, поцеловав в макушку Ксюшу.
Видимо, эмоции ее вымотали так, что она, только коснувшись головой моей груди, вырубилась. Слышу только тихое сопение и под него сам отключаюсь.
Хотел выспаться, но открываю глаза как по будильнику. Ксюша спит все так же, будто вообще ночью не двигалась. Только сильнее обняла меня.
Аккуратно выбираюсь из кровати, чтобы не разбудить ее. И так столько нервов постоянно, так пусть хоть сегодня выспится.
В кухне застаю тётушку, которая привычно листает утренние новости за чашкой кофе.
— Доброе утро, — киваю ей.
— Доброе, — отзывается она. — Ты вообще дома бываешь? — спрашивает, усмехаясь. — Уже который день не видимся.
— Дела, — развожу руками, опускаясь на стул рядом с тетушкой.
Она убирает телефон, и мы вместе пьем кофе в тишине. Но тишина длится, увы, недолго.
— Амиль, — только мое имя произносит так, что я понимаю: начинается.
— Да, тетя Аида?
— Послушай меня, — даже накрывает мою руку своей ладонью. — Твоя Ксюша неплохая девочка, но…
— Хватит, — довольно резко перебиваю. — Я не хочу с тобой ссориться. Поэтому никаких но, договорились? Она не просто неплохая, она самая лучшая.
— Амиль, да не действуй ты на эмоциях! — тетушка тоже повышает голос.
— Значит, так, — сбавляю обороты, — послушай теперь ты меня. Я ее люблю, она ждёт нашего ребенка, я на ней женюсь. Нравится тебе это или нет, — добавляю, видя, что тетушка намерена возразить. — Ты сейчас можешь уехать, гордо вздернув подбородок и сказав, что я пожалею. Но это моя жизнь, и не тебе решать, с кем мне быть, кого любить, на ком жениться. Независимо от твоего мнения и согласия, свадьба будет.
Если сейчас зайдет разговор о вероисповеданий, традициях и тому подобном, то у меня крыша поедет. Но тетушка, не убирая руку, смотрит на меня молча, а потом улыбается.
— Знаешь, — говорит тихо, — а ты меня убедил. Не мальчик, которого я опекала, а мужчина. Настоящий мужчина, готовый бороться за свою женщину.
Да ладно? И это моя тетя? Неужели я смог ее переубедить? Говорил я не для этого, не старался играть громкими словами, просто высказал все, о чем думаю. И это неожиданно возымело эффект.
Мы выпиваем ещё по чашке кофе, когда спускается мама. Оставив женский батальон на кухне, переодеваюсь и иду к машине. Ксюша все ещё спит, и мне не хотелось уезжать, пока не проснется. Но и будить я ее не хотел.
Пусть отдыхает, пока я все закончу. Сев в машину, звоню Марибу и, услышав бодрое "алло", спрашиваю:
— Все готово?
— Не терпится тебе разделаться с Глущенко? — отвечает вопросом на вопрос.
— Мариб! — бью по рулю, выезжая на улицу.
— Приезжай. Все готово, осталось позвать курьера, и он за полчаса все доставит по нужным адресам.
— А документы? — спрашиваю, вжимая педаль газа в пол.
— Юрист составил, — отвечает друг. — Давай, жду.
Отлично. Все идёт по плану. Сейчас разберусь с ублюдком, уверен, что он подпишет все, что надо. И останется дело только за Ксюшиной семьёй…
Мариб как всегда на высоте. И две карты памяти уже лежат у него на столе, и документы. Бегло просмотрев последние, удовлетворённо киваю и говорю:
— Вызывай курьера. Чем быстрее доставят, тем лучше.
На быструю реакцию от Ксюшиной семьи я не рассчитываю. В чем-то ублюдок всё-таки был прав. Егор трус, поверит во все это он не сразу, тем более побоится как-то проявить себя. А вот с придатком в виде документов ублюдок должен моментом среагировать.
Запечатываю конверты из плотной бумаги, пишу на них адреса. Братишке пусть доставят домой, посмотрят увлекательное видео всей семьёй. А второй конверт отправится в компанию.
После короткого стука в дверь и разрешения Мариба войти появляется парень в форме курьерской компании.
Я протягиваю ему конверты и прошу:
— Как можно быстрее. Двойная оплата. Жду СМС с отчетом.
Молча кивнув, парень выходит, а Мариб спрашивает:
— Думаешь, подпишет?
— А куда ему деваться? — развожу руками. — Он, конечно, не кретин, понимает, что с этим меня в полиции могут и послать, но думаю, что скандал ему не нужен.
Мариб недолго молчит, наверняка прикидывая своим гениальным мозгом, какие ответные ходы может предпринять ублюдок, и наконец-то говорит:
— Он может снова взяться за семью Ксении. Да, они не общаются, но она столько лет терпела именно ради брата. Догадаться несложно, где ее ахиллесова пята.
Сомневаюсь я в этом. Он скорее будет пытаться спасти свою шкуру. Но перестраховаться стоит.
— Он мерзкий и подлый тип, так что давай пока чисто в наблюдательных целях приставим к Ксюшиной семье парочку наших, — киваю я и, видя, как Мариб тянется к телефону, добавляю: — И к подруге. Арина, если не ошибаюсь.
Ненавижу ожидание. Минуты превращаются в часы, и поторопить их нельзя. Мы успеваем решить пару вопросов и выпить кофе, хотя мысли сейчас совсем в другом месте, когда
