еще одно старинное письмо из прошлого.
– Новое? – только и решилась спросить я, присев рядом.
Он все еще пребывал в шоке и едва заметно кивнул.
– И что там написано? – разрывало меня от любопытства.
На этом Адам резко подскочил с места и принялся одеваться, словно куда-то спешил. Письмо он аккуратно сложил, убрав в задний карман.
– Прости. Мне нужно побыть одному.
АДАМ СМИТ
Еще каких-то пять минут назад я был счастлив, абсолютно счастлив, провожая взглядом любимую девушку, скрывшуюся в дверях ванной. Все мои мысли этим чудесным утром были заняты лишь одним вопросом: принять душ вместе с Софи и зацеловать ее до головокружения, или все-таки дать ей хоть немного от меня отдохнуть. Моя Недотрога и так стойко держалась, учитывая с какой страстью я на нее обрушился, едва мы стали встречаться, а затем и жить вместе.
Думая об этом, я улыбнулся. В последнее время я вообще на удивление часто улыбался. С появлением Софи в моей жизни многое изменилось, даже хмурый осенний Лондон и этот старинный особняк, еще недавно напоминавший склеп, стали меня радовать.
И встреча с Роуз, которую я столько лет себе представлял, расписывая мысленные диалоги, вышла совсем другой. Столкнувшись с ее потерянным взглядом, где-то в душе я даже поблагодарил Стэнли. Если бы не он, кто знает, как повернулась бы моя жизнь? Во что я там вообще мог быть влюблен в свои двадцать? В ее кукольное личико и ноги от ушей, в самоуверенность, за которой кроме модельной внешности ничего не стояло? Нет, по сравнению с Софи, с ее огромным сердцем и способностью видеть этот мир сквозь особую радужную призму, Роуз казалась пустышкой.
Чьи-то легкие шаги в коридоре невольно заставили меня перевести взгляд на дверь. Очередное чертово письмо из прошлого красовалось на полу. Хотелось подскочить и проверить, кто его подложил, но, похоже, оно пролежало там уже несколько часов и гнаться голышом по коридору за кем бы то ни было не имело никакого смысла.
Я чувствовал, эти тайны прошлого не принесут мне ничего хорошего. Как я ни пытался забыть о содержимом предыдущих писем, мозг с прежним упорством продолжал анализировать полученную информацию и накидывать варианты. Признаться, ни один из них мне не нравился.
В душе полилась вода и мои мысли вернулись к Софи.
«Может, ну его к черту? Прошлое все равно не изменить, а за этой дверью меня ждет любимая девушка. Ну как ждет? Не прогонит точно», – улыбнулся собственному ребячеству, уже представив, как врываюсь к ней в ванную в полной боевой готовности. – «Чего проще, убрать это никому ненужное письмо в дальний ящик, словно его никогда и не было?»
Только колебался я недолго. Нет, не в моих правилах прятать голову в песок. Пора уже разобраться, кто и зачем подбрасывает мне эти письма, а главное, что за тайны в них скрываются.
Развернув пожелтевший лист бумаги, я впился в него взглядом. В отличие от других писем, в этот раз аккуратный почерк моей матери буквально скакал по строчкам, будто она писала его второпях.
«Милый мой Стэнли, видит Бог, я хотела вернуться к тебе и детям, о которых прежде просила тебя позаботиться. Последние недели я жила этой надеждой, а еще тем, что и Брайан вернется вместе со мной. Я не могла его оставить совсем одного в этом аду. Но ты ведь знаешь, какой он упрямец. Сперва его было не уговорить, а неделю назад стало уже поздно, у нас обоих началась лихорадка.
Мне и сейчас хотелось бы верить в лучшее, но я врач и реально оцениваю наши шансы. Брайан при смерти, и мое время на исходе. Это последнее письмо, которое я тебе пишу, мой любимый Стэнли.
Прости меня за все. Прости, если сможешь. Я давно должна была тебе признаться, но сделать это, глядя на Брайана и Агнес, мне не хватало смелости. Адам, мой маленький белокурый ангел, он – твой сын, плод нашей запретной любви, которую все эти годы я бережно хранила в своем сердце.
Береги и ты нашего мальчика, воспитай из него достойного мужчину. Агнес взрослее, сильнее, но и ей потребуется твоя поддержка. Я верю, ты справишься и никогда их не оставишь.
И еще, Стэнли, знаю, что о многом прошу, и ты вправе отказать мне. Но если все-таки это будет в твоих силах, унеси нашу тайну в могилу. Ты и так будешь рядом с Адамом, как и должно родному отцу, увидишь, как он взрослеет, влюбляется, обзаводится собственной семьей и детьми. Сбереги в глазах моих детей хотя бы светлую память о их родителях. В конечном счете это все, что от нас с Брайаном останется.
С любовью, всегда твоя Клэр».
Когда Софи вышла из ванной и подсела рядом, я не сразу понял, о чем она спрашивает. В голове крутилось столько вопросов, один интереснее другого. Мозг, казалось, вот-вот взорвется.
Как ты могла, мама, как ты решилась сперва скрыть, а затем просить его о таком? Какая к черту светлая память?! Ну изменила отцу и что? Я ведь послал Стэнли в нашу последнюю встречу, набросился с кулаками и послал, даже выслушать не захотел… А теперь, когда уже поздно что-то изменить, узнаю, что это и был мой родной отец? Такого ты для меня желала? Да и Стэнли хорош, все это время был рядом, знал правду и молчал, выполняя твою последнюю просьбу. Эх, мама, если бы ты только знала, что натворила.
Собственный пульс оглушал, лишая здравого рассудка. В груди стало нестерпимо больно, словно сердце обвязали тонкой леской, не продохнуть.
Софи снова о чем-то спрашивала, осторожно коснулась моего плеча, с волнением заглядывая в глаза. Милая моя, маленькая, хрупкая. Глядя на нее, хотелось быть самым сильным и делать невозможное, не показывать слабости, не подводить, не разочаровывать. И сейчас я меньше всего хотел, чтобы она видела меня в таком состоянии.
– Прости. Мне нужно побыть одному, – фактически сбежал из спальни, быстрым шагом миновал коридор, спустился по лестнице, едва не сбив по дороге Агнес с цветочной вазой в руках.
– Адам, что-то случилось? Куда так спешишь? – не скрылось мое состояние и от сестры.
– На кладбище.
– Куда-куда?! – не унималась Агнес, заподозрив неладное.
Уже распахнув входную дверь, я притормозил, пока сестра не забила тревогу, подняв на уши весь дом.
– Все в порядке, – нервно улыбнулся, словно это происходило не со мной, а с каким-то другим парнем, вот так случайно узнавшим, что все эти годы, ослепленный ненавистью, он избегал родного отца. И не
