уродливая гримаса. Сейчас начнется! Пока мы с ней разговаривали, я, благодарный за ее согласие оставить Даню, за то, что два года назад она не предъявила на него права и не искалечила ребенку жизнь, держал себя в руках и старался вслушиваться в странные, неожиданные речи Нелли.
Конечно, я знал, что Лиза скоро приедет. Я крутил в руках давно отключенный телефон и ждал, терпеливо выслушивая бывшую. Зная ее, помня еще ее взрывной и безумный нрав, я думал, что дам ей высказаться, не пререкаясь, и пообещаю подумать над ее предложением. Потом распрощаюсь с ней, женюсь, а дальше… Дальше просто пошлю на х. р, когда позвонит, чтобы услышать мой ответ. И вроде бы разговор подходил к концу. Она уже встала, чтобы уйти, когда в квартиру ввалилась шумная ватага мальчишек во главе с Лизой.
Увидев грустные глаза моей девочки, я еще надеялся на ее благоразумие и спокойствие. Но никак не ожидал, что Лиза, милая, нежная, ласковая Лиза, вдруг с места вступит в бой.
— Объяснять ничего не нужно. От потери памяти в отличие от вас, к счастью, не страдаю. Одной семьёй мы никогда не были….
Дальше я просто не слушал. Вскочил с места, шагнул к Лизе и запихнул ее себе за спину, принимая на себя целую кружку чёрного крепкого, к счастью, не очень горячего чая, которую эта ненормальная хотела выплеснуть на мою невесту.
— Бля-я-ядь! — не сдержалось, вырвалось от злости и неожиданности — как ни крути, а чаем меня давненько не поливали. — Совсем охренела! Идиотка!
Она заорала в своей излюбленной манере:
— Скажи это своей подстилке! Я тут распинаюсь перед ними! Помочь хочу, а они мордами крутят — значимость свою показывают! Да вы никогда для него и сотой доли того сделать не сможете, что легко смогу я! Я в Израиле его вылечить смогу! А с вами он всегда ущербным будет!
Я обернулся к Лизе:
— Лиза, прошу тебя, не слушай и не вмешивайся, я потом тебе все обьясню.
Но она молчать не желала:
— А что тут объяснять? Я все уже поняла. Твоя бывшая жена неожиданно вспомнила, что Даня ее сын и хочет его забрать. А ты, вместо того, чтобы выставить за дверь, сидишь и слушаешь этот бред!
Да-а! Я в буквальном смысле чувствовал себя между двумя огнями. Повернулся к Нелли, потому что ее ни в коем случае нельзя было выпускать из вида — это просто опасно для жизни!
— Дура! — вопила она. — Да если я в суд обращусь, меня запросто восстановят в родительских правах! Я же родная мать! Я по хорошему хотела!
Не знаю, сколько бы это продолжалось, если бы в дверях не появились испуганные громкими криками дети. Впереди стоял Дима, маленький Славка прятался за спину брата, а сзади, опустив глаза в пол, и обхватив ладошками лицо, стоял Даня. Вот тут-то я и понял, что Нелли нужно немедленно убрать из нашего дома — иначе мой ребенок точно получит еще одну психологическую травму. Да и дети Пылёвых к таким представлениям явно непривычные — у них родители адекватные, скандалы не устраивают, друг друга обожают, им тоже ни к чему такое видеть.
Решил попробовать вначале утихомирить ее словами:
— Нелли, давай мы послезавтра обо всем поговорим. Спокойно. А сейчас ты поедешь домой. Завтра у нас свадьба — готовиться нужно. Дети у нас, видишь? Они криков боятся…
Говорил и понимал, что на нее не действует — никогда, ведь, и раньше не действовало. Она пыталась кричать что-то в ответ. Тогда я шагнул к ней, присел и взвалил показавшееся достаточно тяжелым тельце на плечо.
— Лиза, убери детей!
Но ей можно было бы и не говорить ничего — она подбежала к мелким, схватила на руки Славку, остальных повернула к нам спинами и потащила всех в зал, освободив мне проход. Я притащил разъяренную Нелли, лупящую меня по чем зря, вопящую и извивающуюся, к двери. Поставил возле входа, держа, чтобы вдруг не рванула назад, вывел на лестничную площадку и закрыл дверь перед носом.
Нелли начала барабанить в двери кулаками, бить ногами и беспрестанно звонить в дверной звонок. Сука! Так просто не угомонить! Открыл дверь снова и четко, громко проговорил:
— Если ты не свалишь сейчас же, я вызову полицию. Уеб…й отсюда, пока не схлопотала!
И прежде чем закрыть двери снова, взял ее туфли и швырнул ей под ноги. А так хотелось прямо в лицо! Но сдержался. Устоял перед искушением.
Некоторое время за дверью слышны были совершенно неподобающие для женщины маты, а потом все стихло. Ну, слава Богу!
Но рано я радовался. На входе в зал стояла моя Лиза. И выражение ее лица не предвещало ничего хорошего. Я тяжело вздохнул и шагнул навстречу…
42
— Я вот думаю, зачем мужчина, у которого завтра свадьба, приводит в дом бывшую жену?
Старалась говорить как можно более холодным и отстраненным тоном, чтобы понял и прочувствовал всю степень моей злости. Но этот гад почему-то улыбался, прислонившись спиной к замкнутой входной двери и сложив руки на груди. Мы стояли в противоположных концах комнаты и смотрели, не отрываясь, друг на друга.
— Сама пришла. Я её не приглашал.
— Почему на звонки не отвечал?
— Телефон отключил. Не хотел при ней с тобой разговаривать.
— А что так?
Он оттолкнулся от двери и шагнул в мою сторону.
— Не хотел, чтобы она испоганила своим языком то, что у нас с тобой есть. Пускать ее в свою жизнь не хотел.
Нет, Лиза, не сдавайся! Не смотри на него! От одного вида искорок в его карих глазах, от одного взгляда на лучики-морщинки в уголках этих глаз, от слов таких сладких, я готова была сама упасть к его ногам. Даня… Даня! О ребенке спроси!
— Почему ты позволил ей говорить о том, что она хочет забрать Даню и совсем не возражал?
Он сделал еще один шаг ко мне. Я отступила назад и уперлась спиной в стену.
— Потому что она — ненормальная. Больная она на всю голову. Не хотел видеть ее истерику и тебе с детьми показывать. Одно слово против, и видишь, что она устроила? Прав у нее на ребенка нет никаких. Сама знаешь, что Ромка с Алей пока опекунами являются. Она от Дани официально отказалась еще два года назад.
Мы давно решили, что Матвей в родительских правах восстановится после нашей свадьбы, когда я тоже смогу усыновить Даню.
— Зачем он ей?
— Вот
