Я уткнулась ладонями в его грудь.
— Ну же, не надо так нервничать. — Он отбросил мои руки, прильнул губами к шее, а руками забрался под плащ и принялся лапать меня. Он больно сжал грудь, я вскрикнула, все еще пытаясь сбросить его с себя.
— Довольно! — рявкнул он, сжимая мои запястья. — Будешь сопротивляться, и до первой брачной ночи я ждать не стану, отымею тебя прямо в этой карете! Поняла?! — Он бросил мои руки, сел на противоположное сиденье и постучал кучеру. Карета двинулась, а Портер смотрел на меня. Строго, со злостью.
— Знаешь, курочка, ты очень разозлила меня своим побегом. И отец мой недоволен. Но у всего есть хорошая сторона, правда? Правда, я спрашиваю тебя?! — рявкнул он.
Я неуверенно кивнула, не в силах вымолвить хоть слово.
— В данном случае мой отец заплатит сущие гроши за твою нищую тушку, — ухмыльнулся он и принялся ковырять пальцем в зубах. — Но, поверь, больше сбежать ты не сможешь. — Он пососал зуб и сплюнул на пол. — Я не дам тебе опозорить нашу семью! Кстати, о побеге. Перстень мой где? — прорычал он.
Я боялась даже дышать. Его перстень, тот самый, с которого Теодор снял не только следящее заклинание, но и привязку к контракту, валялся где-то на дне котомки, хотя и в этом я не была уверена.
— Я не знаю, — пискнула я.
— Что ты имеешь в виду, а?! — рявкнул он, нависая надо мной. — С каким магом ты связалась, что он сломал мой артефакт?
Я запаниковала.
— Отвечай, шлюшка пансионская! — заорал он и замахнулся. Его ладонь обожгла щеку, моя голова откинулась, из глаз брызнули слезы. — С кем ты спала?!
— Ни с кем, — пропищала я, сжимаясь, но больше ударов не последовало.
— Кто теперь заплатит за новый брачный артефакт, по-твоему? — рявкнул он.
Всхлип вырвался из горла. Лицо жгло от удара, и я понимала, что он может просто убить меня здесь. Но лучше уж смерть, чем жизнь, которую готовит мне брак с его отцом.
— Да и плевать. Вычту из той суммы, что пообещал твоему бате. И не думай, что это хоть как-то отсрочит твою первую брачную ночь, шлюшка! — он рыгнул, уселся на противоположное сиденье, достал из внутреннего кармана камзола флягу.
— Будешь? — Он протянул мне фляжку. Я покачала головой. — Так я и думал. И хорош всхлипывать!
Он пил и не смотрел на меня. А меня трясло. Не переставая.
Глава 38
В этом гостевом доме все было пыльным, но именно отсюда я выйду замуж. Мысль о том, что через пару часов я стану миссис Портер, вызывала истерический смех. И если бы смеяться не было больно, я бы смеялась, а так просто утирала слезы, сидя перед зеркалом, пока служанка делала мне прическу. В пыльном зеркале отражалось бледное создание, страшнее самой смерти: лицо оплыло от слез, левая сторона, куда пришелся удар моего будущего пасынка, отливала интересными цветами от желтого до фиолетового, а темные круги под глазами лишь дополняли чудовищный образ. Платье было явно не по размеру, с откровенным декольте. Моя грудь буквально выглядывала из разреза, и я догадывалась, кто выбирал этот ужасный фасон. И пусть этот день станет последним в моей жизни, выглядеть так мне не позволит гордость. Я достала из котомки бархатный мешочек с папиной брошью, чтобы закрепить створки платья, и на ладонь мне выпал перстень Тео. Кажется, на подол платья упало несколько слезинок. Я сжала перстень в руке, глубоко вздохнула, заталкивая эмоции вглубь души и запирая на замок. Заколола брошь папы на груди и к броши с внутренней стороны прицепила кольцо. Так оно точно останется со мной, даже если меня увезут к портерам сразу после свадьбы. Теперь платье держалось лишь благодаря массивному кремовому поясу и броши, а на плечах висело мешком, но хотя бы не падало. Служанка сделала из моих волос подобие аккуратного пучка, вплела в него белую ленту, приколола фату.
— Ты готова, Элионор? — Мачеха на миг заглянула в комнату, пару раз шмыгнула, утерла платочком опухший красный нос. Наверное, она сочувствовала мне, а может быть оплакивала неполученный гонорар. Но мне было все равно. Она утирала слезы, служанка взволнованно вздыхала и украдкой рассматривала мой фингал. Но никто ничего не делал, чтобы предотвратить или остановить этот кошмар. Мачеха осмотрела меня, удовлетворилась результатом и, грустно всхлипнув, быстро ушла.
Вчера вечером мы с мистером Портером доехали до гостиницы. Отец встретил нас у дверей, Портер бросил ему пару фраз, будто с издевкой. Увидев меня, папа стал еще более подавленным. Плечи опустились, на лице появилось виноватое выражение. Я хотела попросить остановить этот ужас, передумать, уехать, но не смогла вымолвить ни слова: его беспомощность при виде Портера была достаточным ответом.
Служанка поправила плотную фату, так что оплывшая фиолетовая щека стала незаметной, поклонилась и тихонько ушла, прикрыв за собой дверь. А я так и сидела напротив пыльного зеркала. Зная, что ждет за дверью, я не могла себя заставить сделать хотя бы шаг. Так и сидела, смотря на отражение в зеркале сквозь плотное кружево фаты.
— Ты готова? — Мачеха снова заглянула в комнату. — Элионор, все образуется, вот увидишь. Твой папа хочет для тебя самого лучшего, только…
— Не надо, — прошептала я. Мой отец прекрасно знает, на что меня обрекает. Он видел мое лицо, он видел контракт.
— Какой смысл сидеть здесь? Только разозлишь жениха ожиданием, — тихонько сказала мачеха и снова всхлипнула.
Я кивнула, соглашаясь. Она права. Я собрала всю волю в кулак и поднялась, вышла из комнаты, не обращая внимания, что наступаю на подол. Кажется, я рискую явиться на собственную свадьбу в рваном платье с грязным подолом, хотя все равно поженят, даже если приду голой.
Возле парадного входа гостевого дома стояла карета. Отец ждал возле нее и подал мне руку, чтобы помочь подняться. Я справилась без него. Мачеха села напротив, избегая смотреть на меня, и непрерывно всхлипывала и шмыгала. За всю недолгую дорогу до церкви отец не вымолвил и слова.
Карета остановилась. Мое сердце превратилось в камень.
Маленький обшарпанный провинциальный собор выглядел именно так, как следовало: стены украшали зеленовато-коричневые разводы от дождей, сухая старая краска кое-где обвалилась, открывая миру грязный кирпич. В таких невзрачных церквушках чаще отпевают, нежели венчают, ну да это и не свадьба, это мои похороны.
Я вышла из кареты и на негнущихся ногах поплелась ко входу в церковь.
Полумрак окутал меня, после яркого осеннего солнца внутри все казалось черным, как ночь. Но
