— Тебе холодно?
В декабре по усадьбе всегда гуляли сквозняки, хотя он давно не обращал на них внимания: ветер на поле для крылатлона гораздо холоднее.
Елизарова не ответила, но Марк все равно откинул одеяло и жестом велел ей лечь рядом.
Она уже здесь была, и не раз. И повсюду оставляла свои длинные волосы. Подушка тоже какое-то время пахла ею, но потом домовята сменили белье, и запах сошел на нет.
Елизарова легла на спину, вытянув ноги, Марк, подложив руку под голову, устроился рядом на боку.
Несмотря на стояк, приставать к ней пока не хотелось.
— Так лучше? — выдохнул он ей в ухо и чихнул. Волосы щекотали нос.
— Будь здоров. Лучше будет, когда тебя оправдают. Исаев, — зашептала Елизарова в темноту, — как я могу тебе помочь? Мне же наверняка велят явиться на этот суд и что-то говорить, а я не знаю, что говорить. Я не умею врать, Исаев.
— А ты хочешь соврать? — тихо спросил Марк, протягивая руку к тумбочке и зажигая крохотный огонек. Сейчас ему нужно было видеть ее лицо. — Думаешь, это я убил?
Он инстинктивно прижался к Елизаровой крепче под одеялом.
— Нет, но они же будут копаться в моей голове и увидят, что… что ты говорил мне.
А еще они, как отец, увидят, что Елизарова ничего к нему не чувствует, и сделают выводы. Злость и ревность к более удачливому сопернику — отличный мотив отправить его на тот свет.
Марк вздохнул.
— Да пусть видят. Я от своих слов не отказываюсь. Протяни он к тебе лапы, я бы его убил. Но меня кто-то опередил.
— Тебе нужно забыть об этом, Исаев, — страстно прошептала Елизарова, повернув к нему голову. Ее губы оказались в сантиметре от него. — Я слышала про защиту от чтения мыслей, тебе нужно избавиться от них. Как там говорилось… очистить разум.
— Знаешь, я так хочу тебя поцеловать, что не могу больше ни о чем думать, — признался Марк, ни о чем, собственно, больше не думая.
Он сделал едва уловимое движение и встретился с ней губами.
Елизарова обхватила его шею ладонями, скользнула пальцами в волосы на затылке, Марк чуял, как она горячо дышит, пока засасывал ее.
Он попытался забраться под футболку, но запутался в ней и в волосах. И перевернуться не получалось, чтобы случайно не прижать собой какую-нибудь прядь.
— Да что ж такое-то, — возмутился Марк, и Елизарова забавно наморщила нос.
Она опять села на колени, чтобы снять с себя все.
Марк, безотрывно наблюдавший за ней, снова откинулся на спину, приподнял задницу и стянул трусы. Он остался лежать, раскинув ноги, и ждал, пока Елизарова поймет, чего он хочет. Одной рукой Марк машинально провел пару раз по члену, вторую протянул ей.
— Что мне нужно сделать? — нерешительно спросила Елизарова.
— Сейчас, — он извернулся и выудил из верхнего ящика резинку. — Тебе нужно будет… снимай трусы.
Она встала на кровати, аккуратно балансируя на мягкой постели, и, пока Марк натягивал презерватив, избавилась от белья. Затем перешагнула через него — так, чтобы его бедра оказались между ее ступней. Елизарова одним плавным движением опустилась на колени и села ему на ноги.
Марк взялся за член чуть ниже головки и приподнял его от живота.
— Тебе нужно сесть на него.
Елизарова поерзала на месте и слегка привстала.
— Ну да, очевидно, — пробормотала она, пока Марк притянул ее за задницу к себе, пальцами нашарил дырку и приставил к ней член.
— Я помогу, не бойся.
У Елизаровой там всегда было очень узко — может быть, поэтому ему так нравилось ее трахать. Он попал куда нужно с первого раза и, чуть приподняв бедра, дождался, пока она опустится до упора. Было так приятно чувствовать Елизарову на себе, что Марк прикрыл глаза и коротко застонал.
Ее ладони уперлись в его грудь.
Елизарова несмело привстала и снова скользнула вниз, она повторяла это движение все чаще, и пришлось открыть глаза, чтобы совсем не забыться.
Инстинктивно она все делала правильно, хоть поначалу и медленно.
Марк толкнулся бедрами, и Елизарова вопросительно поглядела на него.
— Я же сказал, что помогу, — улыбнулся он, ладонями сжал ее талию и показал, как ему нравится.
Она, судя по всему, мысль уловила.
Переместив ладони с груди Марка на простыню по обе стороны от него и чуть склонившись вперед, Елизарова стала насаживаться на член быстро, но размеренно, как будто выучила это движение наизусть.
— Ты не устала? — едва сумел выдохнуть Марк минут через десять, вспотев от возбуждения. Он видел только длинные волосы, казавшиеся темными, и тонкие выступающие кости там, где плечи.
— Чуть-чуть, — Елизарова остановилась передохнуть, но тут же продолжила, пока Марк прикидывал, сколько раз сократились мышцы ее ног за это время. Вроде бы получалась какая-то невероятная цифра. Может, он не знает про какое-то специальное заклинание?
Елизарова, кажется, поняла, что в таком положении можно тереться о его пах, как ей хочется, и не прибегать к помощи рук. Она наклонилась ниже, и соски коснулись его груди.
— Дальше я сам, — заявил Марк, не в силах больше терпеть.
Она легла на него полностью — вместе со своими волосами и сиськами, Марк согнул ноги в коленях, прижал Елизарову к себе, обхватив обеими руками, и нетерпеливо оттрахал, слушая ее прерывистое дыхание возле уха. Как он умудрился не кончить, пока Елизарова до этого трахала его — пусть потом Гордей выскажет предположения, а Марк сам не понимал, как сдержался.
Он отчаянно надеялся, что кровать не сильно трясется, а если и сильно, то никто из парней не проснется.
Марк едва дождался, пока Елизарова чуть слышно застонала, и наконец смог кончить сам.
Она все еще лежала на нем, согревая собой, он вынул член, но больше не шевелился, пока Елизарова сама не села.
Марк хотел вслух сказать, как ему понравилось, и даже открыл уже рот, но вместо этого спросил то, о чем думал постоянно:
