пришел в движение.
– Еще через несколько мгновений он покатился с пригорка под обутые в сандалии ноги римской «черепахи».
– Вали еще, Ванюшка! Давай не задерживай!
Тяжелые стволы покатились сначала медленно, потом быстрее…
Со своего возвышения я увидел, как четкие линии сомкнутых щитов качнулись, потом разорвались, пришли в движение, и грозная «черепаха», рассыпавшись как карточный домик обратилась в кучку разъяренных римлян. Часть их, придавленная бревнами, осталась лежать на земле, остальные же быстро перестраивались. А на их уже с гиканьем, уханьем и неведомой матерью неслись крепкие мужички в вылинявших и местами прикрытых кольчугой гимнастерках. С короткими палашами в мозолистых, привычных к работе руках…
Очередная атака была отбита. Мужики сели перекурить. И вытирая пот, потянулись за табачком. Солнце палило немилосердно.
–Эх, Кузю бы сюда…– вздохнул Красиков, – с пулемета как шандарахнул бы по этим павлинам.
– Ага, еще б минометов парочку…– вроде бы поддержал его Карпов.
– Слыхал чего Батя сказал?.. Спецзадание. Без всякого огнестрельного оружия.
– Красиков понизил голос:
– Непонятно оно все-таки…
– Карпов сплюнул:
– Ясно, что дело темное. А приказ есть приказ.
Красиков продолжал шептать:
– А вот Володька, давеча, пистолет протащил. Нынче щелкнул пару раз и амба…
– Чего амба?
– Пистолету амба. Чуть руку не оторвало…Слышь, Карпов, где ж мы все-таки? На Россию не похоже…
– Не похоже, – кивнул тот, – на Россию точно не похоже…может Крым?
– Да не…– Красиков зевнул, – в Крыме я был, не такое там…
– То раньше было не такое, а теперь все такое…– Он злобно глянул на свой меч,– выдали, блин палочки…мух погонять.
И тут внимание его привлек знакомый до боли звук. Поначалу, будучи тихим, звук нарастал, приближался, потом из дымки вынырнули объемные тени.
– Е-мое…– Карпов и остальные бойцы внимательно вглядывались в серую мглу, – Бля буду, танки!
– Какие танки, Карпов? – на лице Красикова обнаружилась полная растерянность и непонимание происходящего. – Комбат говорил, нету тут танков!
– Нету, нету,– сплюнул боец, – мало ли…говорю, танки.
Напряженная тишина нависла над позицией. Бойцы переглядывались и сжимали теперь такие бесполезные мечи, глядя на приближающиеся с лязгом железные коробки.
–Хана, братки, – веско произнес сибиряк Матвеев.
–Отходим? – шепнул Красиков.
Танков было два. Как и почему они появились здесь, было непонятно. Очевидно, «черные» нарушили Соглашение и лишь им ведомым образом сумели протащить два обезумевших «тигра» на поле сражения. Благо хоть пулеметы и пушки у них не работали. Пока. А там как знать? Танки шли прямо на позицию красноармейцев, по дороге равнодушно прессуя тела римских легионеров.
– Отходим, отходим…– шептал Красиков, тем не менее, не трогаясь с места.
И тут он увидел, как Карпов пригнулся и вдруг опрометью бросился к разбитой телеге, стоявшей метрах в двадцати в глубине позиции.
–Куда, ччерт!..– крикнул было Матвеев, – Без приказа, куда?
Карпов отмахнулся и скоро вернулся со свертком, который бережно прижимал к животу.
– Эй, малохольный! – поманил он Красикова и развернул свои тряпки. Тускло блеснуло стекло.
– Бери, твою мать! Твой правый, мой левый. И осторожненько, через овражек. Да по бензобаку цель. Больше «зажигалок» нету. Я и эти случайно припас…
– Ну, ты и …
– После сочтемся,– подмигнул Иван, – после…
Через несколько минут, объятые пламенем машины уныло затарахтели в сторону Газы. А поджаренный экипаж добивали томагавками подоспевшие на помощь красноармейцам краснокожие ирокезы. Лица их были вымазаны сажей, и боевая раскраска смешалась с мазутом.
* * *
…Когда я срывал третью печать, количество трупов в долине уже превысило все мыслимые и не мыслимые пределы.
Но бой становился все жарче. Поначалу немного наметилось наше преимущество, но оно быстро таяло. Печати уже не давали необходимой энергии. Четвертая и пятая порции ушли, похоже, прямо в космос. И где-то за сотню парсеков от нас наверняка вспыхнула сверхновая.
«Где ты, Огест!» – с тоской произнес я про себя. И поглядел туда, где должен был находиться Гордон, предчувствуя недоброе в отношении тех неприятных сюрпризов, которые он нам наверняка сегодня приготовил.
Впрочем, сегодня ли? Я уже сомневался в том, какой сейчас день. Время остановилось. Оно перестало существовать. Все смешалось, заклинилось, завертелось и летело куда-то, как охваченный пламенем гоночный автомобиль великого Феррари.
В пропасть, в пропасть, в пропасть…
* * *
…С шестой печатью я отправил в бой свой последний резерв.
Я знал их по именам. Я воевал вместе с ними и умирал вместе с ними.
Жоффрей, Леонардо, Святой Жуинвиль, Климентий, Ромуальд… вы всегда были со мной. Их вел брат Норман.
А вот и сюрприз от Гордона. Навстречу тамплиерам клинообразно выступил резерв противника. Блистательные, зашитые в броню тевтонцы. Словно для издевки он приберег их на закуску.
На плащах у них были те же кресты, что и у нас…
Я сплюнул и краем глаза увидел, как прорвавшийся к нам в тыл отряд на красных драконах рубит наших музыкантов.
«Эх, короста!» – сказал кто-то прямо с неба, и я оседлал коня, отшвырнул бесполезный теперь таз и опустил на лицо забрало.
Потом я сорвал седьмую печать и открыл книгу уже в седле.
Что-то неуловимо изменилось. Кто-то смотрел на меня сквозь черный дым. Я чувствовал этот взгляд.
Я чувствовал, что знаю глядящего на меня.
– Гордон? – произнес я, слегка пришпоривая коня.
В ответ лязг железа.
Брат Кларк промчался мимо, пронзенный копьем. Утыканный стрелами Филипп уже не реял над полем битвы, а лежал погребенный телами где-то в левой части долины. Дэвид давно пропал из поля моего зрения, и я не знал что с ним.
Взгляд проникал внутрь меня. Потом я понял, это был солнечный луч, жаркий как лазер. Он полоснул сквозь не оседающую пыль, и дымные клочья стали дробиться, исчезать, рваться на части. Вдруг стало совсем светло. Словно молотом ударило по ушам. Я сжал их и потряс головой.
Это была тишина. Как-то разом все смолкло.
Рядом я увидел парнишку, совсем юного еще. Как он очутился здесь? Он смотрел широко открытыми глазами куда-то за спину мне. И чуть вверх.
Медленно, словно боясь что-то разрушить внутри себя, я оглянулся.
Высокий мужчина в черной безрукавке и потертых джинсах стоял на вершине холма. Он был вполне обычен и немного похож на тех многочисленных хиппи, столь популярных в свое время.
Он был абсолютно, беспрекословно чужд всему этому средневековью, царящему в долине.
И кажется каждый, сжимающий в руке меч человек, и нечеловек, вдруг понял, что глупо, очень глупо он выглядит в глазах этого хиппи с незамысловатым цветочный венком на левом запястье.
И парнишка, стоящий рядом, и великан-норвежец с тяжелым топором, вдруг разжали закостеневшие пальцы,
