Книга Друиды - Морган Лливелин

Признаюсь, я был не прав, считая ее старой и толстой. В танце раскрылась удивительная чарующая роскошь пышной зрелости, этакая приятная округлость, как у набитых зерном мешков.

Лакуту распахнула платье и обнажила слегка обвисшую, но все еще полную и привлекательную грудь. В глаза бросились соски винного цвета. И тут случилось неожиданное. Ее груди начали вращаться в двух противоположных направлениях. Даже друиду такая магия была не под силу!

Рикс подался вперед, он уже не смеялся. У меня за плечом тяжело задышал Тарвос, а Ханес подбадривал танцовщицу азартными выкриками и хлопками ладоней. Даже Барок привстал на цыпочки, заглядывая через наши плечи. Толпа восторженно орала и аплодировала. Монеты сыпались дождем.

Наконец, сделав последний изящный пируэт, Лакуту остановилась. Она подобрала деньги и с поклоном подала мне, робко улыбаясь. Я растерялся.

— Возьми деньги, — Рикс толкнул меня в бок.

Я так и сделал.

В ту ночь, когда Лакуту свернулась у меня в ногах, я не мог уснуть. Наконец я сел и взял ее за руку. Одним текучим движением она прижалась ко мне, и слегка вздохнула. В темноте мои руки сочли ее даже красивой. Очень хотелось поговорить с ней, но в нашем распоряжении оставался только язык тел, нашим мыслям встретиться было не суждено. Впрочем, мы прекрасно обошлись и так. Я изучал ее руками, ногами и бедрами, и к рассвету знал ее всю, словно мы были знакомы много лет.

Утром Рикс собрался было привычно пошутить, но что-то в моем лице остановило его. Больше шуток не было. Наоборот, он начал относиться к Лакуту с преувеличенной любезностью, и даже помогал забраться на мула, когда она не поспевала за нашими скорыми шагами.

Хотя я никому не признавался в этом, Брига никак не хотела уходить из моих мыслей. Но мысли — одно, а женщина в твоей постели — совсем другое. Лакуту в любое время была готова разделить со мной ложе. Мне не приходилось искать и завоевывать ее расположение. Она просто всегда оказывалась на расстоянии вытянутой руки, как жена. Скоро я заметил, что съеденный хлеб быстро забывается, так что от рассвета до заката я почти не обращал на нее внимания, но после заката, когда мы останавливались на ночлег, этот спелый плод неизменно сам падал мне в руки, и, надо признать, это меня радовало.

Ночь, проведенная с Лакуту, почему-то не утомляла, а наоборот, наполняла меня силой, а голову делала ясной. Мне не приходилось прибегать к магии, чтобы поддерживать себя в хорошей форме.

Уже в предгорьях мы столкнулись с римским конным разъездом.

— Куда это ты направляешься с этой женщиной? — сурово спросил меня командир всадников.

— Это рабыня. Я ее купил, — честно ответил я.

— Купил? — недоверчиво протянул он. — А может, ты ее украл? Покажи документы!

— Я сжег этот пергамент, — признался я, чувствуя, как у меня краснеют уши.

Римлянин презрительно ухмыльнулся.

— Стало быть, ты сжег свидетельство о праве собственности? Ну-ну! Тогда нам придется конфисковать эту явно украденную собственность, и вам лучше пойти с нами. Я думаю, на посту захотят расспросить тебя.

— А я думаю, что нет, — неожиданно зарычал Верцингеторикс. И хотя он говорил на языке арвернов, римлянин прекрасно его понял. Он развернулся на лошади, чтобы получше рассмотреть наглеца.

Верцингеторикс стоял в независимой позе и ухмылялся. Потом стремительным движением он сунул руку в дорожный вьюк за спиной Лакуту. А дальше начался непостижимый по быстроте смертельный танец. Рикс змеей скользнул между лошадьми. Солнечный луч сверкнул на драгоценных камнях рукояти меча. Двое солдат вскрикнули и свалились с коней. Командир разъезда попытался сбить Рикса конем, и тут же лишился ноги, отрубленной по колено страшным ударом. Кровь хлынула из раны, воин рухнул в придорожную пыль. Его солдаты пытались организовать сопротивление, но только мешали друг другу. Один развернул коня налево, другой направо, а третий и вовсе встал поперек, закрыв дорогу другим. Рикс метался меж ними, подобно молнии. С воинственным воплем прыгнул вперед Тарвос, атаковав сразу двоих. Мул ревел. Ханес и Барок вопили, лошади шарахались, а я все никак не мог сообразить, где мое оружие. Впрочем, оно было уже не нужно. Потрясенные неожиданной свирепостью варваров, двенадцать всадников бросились наутек. Семеро остались на дороге.

Рикс лишь немного запыхался. Тарвос так и сиял.

— Хороший бой! — сказал он мне.

Рикс не стал убирать меч. Он с удовольствием заткнул его за пояс. Я подумал, что иногда решительные действия могут оказаться полезней самых глубоких мыслей. Настоящий бой — тоже искусство.

Мы поспешили на север, уходя в горы, в надежде оторваться от преследования. А в том, что оно будет, я не сомневался. Оставшиеся в живых всадники уже должны были поднять тревогу. Я не позволил остановиться на ночь. Мы уходили. Рикса, похоже, погоня совершенно не волновала. Наоборот, мне показалось, он надеялся, что нас догонят.

На перевале дул холодный ветер, пахнущий снегом. Осенью тоже случались снегопады. Мысли о преследовании и опасения застрять в горах гнали меня вперед. Мы спешили домой.

Уже на границах свободной Галлии нас застала непогода. Мы все еще спускались с гор, когда началась настоящая буря с грозой и холодным ливнем. В Галлии не было римских дорог, здесь под ногами лежала сплошная грязь. Мы уже не бежали, мы ползли.

Лакуту буря привела в ужас. Она съежилась на муле, как побитая собака, прикрывая голову руками, и то и дело жалко вскрикивала. Мы как раз пробирались по крутому склону, когда рядом ударила молния, опалив наши лица небесным огнем.

Лакуту издала какой-то уже совершенно нечеловеческий крик. Мул рванулся, обрывая веревку, намотанную на руку Барока. Животное совершило огромный прыжок, вызвавший у Лакуту еще один вопль. Мул громко фыркнул, пытаясь удержаться на скользком склоне. Лакуту кричала не переставая. Бог грома Таранис оглушительно взревел в небе и ударил... Воистину, он был самым грозным ликом Источника.

Глава четырнадцатая

Мул еще раз прыгнул и заскользил по грязи вниз. Мы, спотыкаясь и падая, бежали за ним, понося на чем свет стоит неразумную скотину и глупую женщину. Судя по крикам, Лакуту была еще жива. Наконец, мы не то добежали, не