только одного мы не рассчитали — пистолеты у нас были с глушителями, это понятно, но то, что одна из собак издаст жуткий предсмертный вой, об этом мы как-то не подумали.
— Бегом! — сказал я и побежал в направлении дома.
С максимально возможной скоростью мы побежали к дому и это было весьма своевременное решение. Как только мы оказались возле тыльной двери, в ближайшем к нам окне зажегся свет. Мы прильнули к стене и приготовили оружие. Щелкнул дверной замок. Вот бы это был Селиванов! Обошлись бы и без войнушки — один выстрел и можно уходить.
Дверь открылась и из нее вышел какой-то чувак в наспех накинутой дубленке. Он включил фонарь и тут же увидел перед собой лицо Никиты, который стоял к двери ближе всего. Мужик открыл было рот, но закричать или вообще что-то сказать он не успел — кулак Чернова с хрустом впечатался в его лицо. От сильного удара голова чувака откинулась назад, и он треснулся затылком об косяк. После такого неожиданного происшествия мужик растянулся на снегу и больше никаких признаков жизни не подавал.
— Это не Селиванов, часом? — с надеждой спросил я, глядя на лежавшее на снегу тело.
— Не с нашим счастьем, — прошипела в ответ Касаткина и недовольно посмотрела на Чернова. — Никита, ты конечно красавец, но что мы с ним теперь делать будем — связывать?
— На фига его связывать? — спросил он. — Пусть здесь валяется.
— А если он в себя придет раньше времени? — не унималась Настя.
— Если хотите, я могу его пристрелить, — предложил я.
Не то, чтобы я был кровожадным маньяком, который любит убивать, но в данном случае я бы сделал это легко — терпеть не могу козлов, которые бьют детей, а этот вполне мог быть одним из тех, кто отправил жену и ребенка Ефимова в больницу.
— Да ладно, хрен с ним — он еще не скоро в себя придет, так что не парьтесь, — сказал Чернов и в общем я был с ним согласен — после таких ударов быстро в себя не приходят, а Никита бил как конь копытом, в деле я его видел не один раз.
— Ладно, пошлите, чего встали? — сказала Касаткина.
Мы вошли внутрь дома и оказались в небольшой комнате, которая, по всей видимости предназначалась как раз для охраны. В углу комнаты работал телевизор, на столе стояла тарелка с чипсами и бутылка колы, а на стоявшем возле него кресле лежала рация.
— Вань, ты как, можешь что-то сказать? — спросил я.
Лазарев посмотрел по сторонам и закрыл глаза. В этот момент рация зашипела и после громкого щелчка, чей-то грубый голос спросил:
— Сундук, ты проверил, че собаки гавкали?
— Вот, зараза! — раздраженно сказал Никита. — А вот теперь нужно ускоряться. Сейчас они поймут, что этого Сундука здесь нет и по-любому придут проверить куда он делся и почему так долго не отвечает!
Никита открыл единственную дверь, которая была в комнате, и мы оказались внутри дома, в каком-то огромном зале, который больше подходил бы какому-нибудь дворцу, а не обычному жилому дому. Откуда-то сверху лился мягкий свет, похоже где-то горел светильник. Я осмотрелся по сторонам и пришел к выводу, что Селиванов и в самом деле застрял где-то в девяностых. Зал был отделан в королевском стиле, со всех сторон блистала позолота, которая, видимо, должна была говорить о роскоши, в которой живет владелец этого дома. Дополняло картину обилие тяжелой мебели, которая была здесь расставлена вдоль стен. Вот же, тип самовлюбленный, у него, наверное, точно что-то с башкой — таких ремонтов уже давным-давно никто не делает!
Из центра зала наверх вели две лестницы — одна налево, вторая направо. Куда идти было совершенно непонятно. Мы с тоской посмотрели на Лазарева, но тот лишь развел руками и прошептал:
— Ну, а что вы хотите? Он где-то здесь рядом, но где именно я сказать не могу — я же не волшебник.
— Давайте налево, а мы с Настей направо, — сказал Никита и в этот момент откуда-то сверху грохнул выстрел.
Мы как по команде бросились в разные стороны в поисках хоть какого-нибудь укрытия. Лично мне подвернулся массивный стол, на причудливых резных ножках, под которым я и засел. Грохнуло еще раз и прямо над моей головой барабанной дробью что-то ухнуло. Первой мне в голову пришла мысль, что все-таки Селиванов не такой уж и мудак — если бы он выбрал для интерьера своего дворца мебель попроще, то сейчас моя голова напоминала-бы решето. Вторая мысль была уже по существу — похоже этот урод стреляет в нас из охотничьего ружья, раз уж в патронах дробь, а не пули. В таком случае у него максимум два выстрела, по количеству стволов, а значит нужно действовать до того, как он успеет его перезарядить.
Я выкатился из-под стола и посмотрел вверх. Понятное дело, что этот мудак спрятался.
— Я наверх! — крикнул я Никите.
Как только я оказался на лестнице, входная дверь распахнулась от сильного удара и на пороге показались два человека. Несколько сухих еле слышных хлопков — ну, если выстрелы из пистолетов с глушителями, то это ребята.
— Сука! — закричал кто-то от боли и в тот же момент бахнуло сразу два выстрела одновременно.
А вот это уже не ребята! По крайней мере в кого-то уже попали, для начал неплохо. Ну вот и началась небольшая войнушка! В надежде, что внизу как-нибудь и без меня разберутся, я побежал по лестнице наверх. Главное пристрелить этого гада до того, как он успеет где-нибудь спрятаться или сбежать.
Оказавшись наверху я быстро осмотрелся и нигде его не увидел. Снизу раздалось еще несколько выстрелов, а потом кто-то вскрикнул. Мне показалось, что это был голос Лазарева. Вот, козлы!
Я открыл ближайшую к себе дверь и буквально залетел в комнату. Это была бильярдная, но она оказалась пустой. Выбегаю из бильярдной и в этот момент вижу, как прямо напротив меня стоит какой-то пузатый мужик с огромной золотой цепью на груди и целит в меня из двуствольного ружья. Ну, вот это уже хрена с два урод, я тебе не программист Мирон Ефимов — импульс!
Бам! Слышу я как сквозь вату, ныряю в сторону и замечаю, как из ружейных стволов вырываются два огненных снопа. Поворачиваюсь к охреневшему от увиденного Селиванову
