Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
— Чуть-чуть поточнее… — улыбка «блондинки» стала еще более сияющей, а внутри Бизанкура истошно завизжала паника: «СКОРЕЕ!»
— Ну, какой-то там департамент по защите детей хотел забрать и заберет… Уж поскорее бы, — махнула рукой соседка Камарии. — Хоть живой останется. А ей все одно пропадать, нет у нее никого больше.
«Интересно, кто такой ушлый обещал этой глупой шлюхе тысячу баксов за ребенка? — Мысли его скакали шустрее чумных блох. — Может, и вправду соцзащита. А может, просто ею представились, как и я… Но как же эта пресловутая „охранная печать“?! Может, она действует, как и моя защита — ведь за столько лет со мной ничего страшного не произошло… И, будем надеяться, не произойдет… Деньги! Главное, что ее интересуют деньги…»
В этот момент отпрыск полной тетки разразился криками, наступив на что-то острое, и мать подхватила его на руки. Из ступни ребенка торчал осколок стекла, и кровь так и брызгала из нее.
— Да твою-то… — столь же флегматично буркнула толстуха и с ребенком на руках скрылась в своей постройке.
«Так. А теперь не тупи», — холодно сказал себе Бизанкур.
Он знал — его улыбка обезоруживает в любом обличье. Как любая улыбка, максимально искренняя. А он умел притворяться максимально искренним…
«Я все равно его продам», — шепотом повторил Бизанкур слова Камарии и быстро зашагал к ее дому, нацепив улыбку. На ходу он нашарил в сумочке пачку долларов и поспешно надорвал банковскую упаковку, краем глаза посматривая, не наблюдает ли за ним кто-нибудь из соседей, а их здесь толклось немало.
— Пусть сдохнет Абу. Пусть сдохнет. Пусть СДОХНЕТ! — невнятное бормотание Камарии сопровождали удары ее кулака по собственной коленке.
«Абу», — вспышкой отдалось в голове Жан-Жака, и он мгновенно понял, что она говорит о человеке, убившем ее мужа, Даниэля. Это, конечно, могло быть ошибкой. Но он рискнул.
— Что сделал Абу? — прошептал Бизанкур, остановившись рядом с ней.
— Он убил Даниэля. Моего Даниэля. Как я буду без него…
Полные слез глаза Камарии вдруг уставились блондинке из ЮНИСЕФ прямо в лицо — она словно впервые увидела того человека, с кем разговаривала. Молодую женщину. Ее тон зажег в ней странную надежду. Тон был проникновенным, словно блондинка была тем человеком, который способен решить все проблемы Камарии, за короткое время потерявшей в жизни все, что держало ее на плаву. Она не очень умела справляться с трудностями, на это у нее был муж. Даже когда им было тяжело и голодно, он был уверен, что все исправимо и у него хватит на это сил. А Камария сдавалась и плыла по течению. Но теперь Даниэля не стало.
Бизанкур вдруг подумал, что, возможно, этот Абу и подсадил дуру Камарию на «синтетики», и у них с Даниэлем из-за наркоты как раз и могла быть стычка. Ведь сам Даниэль, судя по всему, ничем таким не баловался. Может, этот хренов Абу тут местный дилер… или сам торчок… Неважно. Нет, возможно, это просто его фантазии, но у всего должна быть логика.
— Абу сдохнет. Хочешь? — негромко спросил Жан-Жак и встретил осмысленный взгляд Камарии.
— Больше жизни хочу, — гневно прошипела та и снова стукнула себя кулаком по ноге. От тряски ребенок чуть не выскользнул из ее рук, хныкнул негромко и вновь затих. — Он убил Даниэля. Пусть сдохнет!
— Я дам тебе пять тысяч долларов. Пять, — улыбаясь, тихо, но внятно проговорил Жан-Жак, глядя на Камарию в упор. — Ты отдашь мне ребенка? И Абу сдохнет. Ведь ты этого хочешь?
— Хочу, чтобы сдох, — жалобно и доверчиво повторила она, словно просила подарка.
— А где Абу?
— Он там. — Она коротко выбросила руку по направлению к каким-то лачугам с синими крышами. — Все время полосатую… шапочку… носит…
Она вновь коротко зарыдала.
— Он был обдолбанный, — всхлипывая, пояснила она. — Он все время обдолбанный. Чтобы он сдох…
— Жизнь твоего ребенка здесь ничего не стоит, — печально сказала «волонтер». — Лучше ему быть там, где о нем должным образом позаботятся.
— Позаботятся, — повторила Камария Эбале и мучительно застонала. — Мне обещали за него тысячу долларов.
Снова слабый удар по собственной коленке.
«Тупая сука!» — про себя выругался Бизанкур.
— Ты отдашь мне ребенка? За пять тысяч долларов, — медленно повторил он, чтобы до нее, наконец, дошло.
— Пять? — Камария снова посмотрела на «блондинку» осмысленно.
— Пять.
— Я отдам тебе ребенка.
— Веришь, что с ним будет все хорошо?
— С ним будет все хорошо…
— Отдашь мне его три минуты жизни? И он будет счастлив.
— Я так устала… Отдам тебе три его минуты. — Она прерывисто вздохнула и вновь поперхнулась слезами. — Пусть только он будет счастлив.
— Будет. Отдай меньшее, получишь большее, — твердо сказал Жан-Жак. — Повтори. Это для твоего ребенка. Деньги — для тебя.
Он вытащил из сумочки деньги и развернул их веером перед собой.
— Отдай меньшее, получишь большее, — эхом повторила Камария, перестав терзать свое колено.
Бизанкур затаил дыхание — ведь именно эти слова он жаждал услышать и теперь не знал, возымут ли они должное действие.
Камария смотрела на деньги, потом ее взгляд снова сфокусировался на голубой эмблеме ЮНИСЕФ, украшавшей футболку «блондинки», и именно эта эмблема ее убедила. Она взяла деньги.
И тут же где-то послышалось эхо далекого раската, вслед за которым землю знакомо тряхнуло.
— Не может быть, — прошептал Бизанкур, поневоле улыбнувшись.
— Не может быть, — тупо повторила Камария, продолжая раскачиваться и прижимать к груди распотрошенную банковскую пачку, даже не понимая, что обнимает теперь деньги, а не ребенка. — Я так устала…
— Сейчас ты отдохнешь, — неопределенно пообещала девушка из ЮНИСЭФ.
Камария пребывала в каком-то своем мире, совершенно потерявшись от горя, и в голове ее, должно быть, путались воображаемые картины, смешиваясь с картиной реальности. Лицо ее было залито слезами.
И тут небо вдруг, знакомо дрогнув, извергло из себя потоки воды.
«Слезы — это всего лишь вода», — заметил про себя Жан-Жак, подхватив одной рукой одурманенного ребенка под мышку, а второй обнял Камарию, помогая ей встать.
— Иди в дом, — негромко сказала блондинка.
— В дом… — еле слышно повторила Камария, и глаза ее моргнули тяжело и сонно. — Я хочу спать.
Сопровождаемая Бизанкуром, она дошла под ливнем до своего ветхого диванчика и тяжело рухнула на него, неловко подвернув ногу. Жан-Жак сдернул висящее на крючке рваное полотенце и наскоро прикрыл Камарию, которая, бормоча, продолжала прижимать к себе деньги.
«Паноптикум, — подумал Бизанкур. — Хуже, чем в Средневековье».
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
