Игорь сделал паузу, выбирая лучший вариант из всех возможных. Женя молча ожидала продолжения.
— Как считаешь, где спокойнее всего? В кладовке, на кухне или у охранников в каморке? — Не выдержал, рассмеялся, увидев ее округленные в ужасе глаза. — Не нравится, да? Мне тоже не очень. Тогда предлагаю мою спальню. Можно было бы, конечно, кабинет… Но там… Нет. В общем, придешь завтра в спальню.
Игорю не очень была по душе идея, что кто-то еще, кроме него, окажется на территории, закрытой от посторонних. Светка туда попадала, да еще уборщица, одна мыла полы и меняла постель, вторая ее контролировала. Но обе могли заходить только в отсутствие хозяина и никогда не позволяли себе оставить хоть какие-то следы, кроме чистого белья и отсутствия пыли. Но стоило лишь подумать о том, чтобы в ночи пробираться из Жениной спальни к себе, под покровом ночи, будто вор… зубы свело от раздражения.
— Дорогу-то знаешь? Или расспрашивать всех домочадцев начнешь?
— Ну, так… Догадываюсь. Но я там редко бываю. Но вы же дверь оставите открытой, я не заблужусь, наверное…
— Понятно. Придешь сюда. Дальше разберемся. — Он нахмурился, обдумывая, как странно, наверное, они сейчас себя ведут. То ли старые любовники о встрече договариваются, то ли деловые партнеры планируют завтрашнюю сделку. Но решил, что так оно и правильнее: в конце концов, ни к чему лишние сантименты, девчонка и без того сама себе ерунды насочиняет.
— Хорошо. Как скажете. Я тогда пойду уже, да? — И не понять было, то ли ей не терпится вспорхнуть и убежать, то ли очень хочется остаться…
— Интересно, ты вообще ничего о хороших манерах не знаешь? — Остановил девушку, уже почти готовую бежать. — А поцеловать на прощание, пожелать хороших снов?
И — нет. Это не было сентиментальностью. Просто уже хотелось, чтобы Женя первая его целовала. Ему этот процесс действительно понравился.
Девушка замялась после этой фразы, перетаптываясь с ноги на ногу. Поджала губы, прикусила нижнюю, стрельнула глазами… Потом стремительно приблизила свое лицо к Игорю, отчаянно вдохнув, клюнула его губами в губы и так же стремительно отпрянула. Но не успела удрать, схваченная его руками.
— Пффф… Я тебя разве этому учил? Думал, ты гораздо способнее, Женечка… Разочаровываешь, однако. Даю тебе вторую попытку. Начинай.
Предвкушение скорого секса, раздражение после секса несостоявшегося, злость на помеху, их остановившую, — все эмоции, что сейчас будоражили Суворова, оказались ничем перед очарованием этого поцелуя, первого настоящего у Жени. Он был абсолютно уверен в том, что ранее девушка никогда этого не делала. Поэтому с невероятным удовольствием он сквозь прикрытые глаза наблюдал, как она приближает к нему лицо, все так же неуверенно, как с волнением сглатывает комок в горле… Как прохладные губы осторожно прикасаются к его, максимально расслабленным, пусть и невероятным усилием воли… Вообще-то, Игорь уже подумывал над тем, что дверь уже плотно закрыта, никто не помешает больше, и можно бы продолжить ранее начатое. Возбуждение накатывало волнами. И утихало только благодаря тому, что мозг еще был в состоянии сопротивляться. Девушка понятия не имела, по какому острому краю сейчас ходит. Она, кажется, увлеклась исследованием того, что было ей позволено, уже почти не боялась. Сначала просто прикасалась нежно к его губам, поглаживала, добираясь до самых уголков… Мужчина чуть не рассмеялся, когда понял, что дальше двигаться она и не собиралась. Пришлось незаметно проявлять инициативу, намекая, подталкивая, втягивая ее нижнюю губу, потом верхнюю. Если она и поняла, что происходит, то виду не подала. Просто подхватила это новое правило, увлеченно продолжила…
— Обними, — промычал невнятно.
— Мммм? — такой же невнятный вопрос.
— Обними, говорю, руками, обеими. — И, не дождавшись нужной реакции, сам все сделал, закинул ее ладони себе на шею. Дальше девушка уже сама справлялась, зарываясь пальцами в короткие волосы на затылке, блуждая по шее и плечам. Все правильно делала, Игорю нравилось.
Ей, видимо, тоже, происходящее было в удовольствие. Иначе бы тонкие пальчики не подбирались так близко к вороту футболки, и гибкое тело так не льнуло бы к мужскому, горячему и крепкому.
Легкий стон был тоже подтверждением. И Суворов был бы не против обвинить в этом звуке Женю. Но ведь он себе никогда не врал. Понял, что хочется издавать еще много разных звуков, а еще больше требовалось двигаться, вместе с девушкой, и слышать, как все это нравится ей. Этот факт его и образумил. Протрезвил.
— Все, Женя. Вторая попытка засчитана. У тебя получилось. Теперь беги. Спокойной ночи.
Он с усилием оторвал ее от своего тела. Развернул. Придал ускорение легким шлепком по ягодицам.
— Завтра жду. В то же время.
Глава 22
Это было невероятно. Страшно, заманчиво, волнующе, потрясающе… Женя то замирала в восторге, представляя себе приближающийся вечер, то испуганно сжималась, не в силах вообразить, где взять силы и смелость, то мечтала, как Игорь будет нежить ее в объятиях, то хмурилась, подозревая, что он может остудить ее пыл какой-нибудь резкой фразой. А еще хуже — просто выгонит из спальни, скажет, что передумал… Но к любому переживанию, к каждой пульсирующей в уме мысли она могла бы добавить эпитет — невероятно. Кажется, раньше девушка вовсе и не жила. Уж, во всяком случае, так остро не ощущала каждую секунду, приближающую ее к заветному…
Страшно и стыдно было передвигаться по дому: боялась, что наткнется на того, кто вчера стал нечаянным свидетелем их с Суворовым развлечений. В каждом слове и взгляде домашних обитателей чудились подозрение, осуждение, и, что совсем уж больно, презрение. Она, конечно, старалась, как и советовал хозяин дома, вести себя гордо и независимо, смотрела прямо, высоко держала голову… А в душе все тряслось и дрожало. Поэтому, едва успев пообедать, она проскользнула к себе в комнату, едва ли не бегом, и закрылась там. Заранее всех оповестив, что готовится к сложному семинару, и отвлекать ее никому не стоит.
Сама же металась в четырех стенах, не зная, чем занять мысли, руки: то пыталась поспать, набраться сил перед сложным вечером, то подскакивала, как ужаленная, начинала перетряхивать гардероб в поисках самого правильного наряда, то бежала к зеркалу, чтобы лишний раз причесать и уложить волосы, что никак не хотели держаться в прическе…
