Я долго молчу. Сколько времени проходит? Не знаю, теряю счет. Яся становится рядом и открывает зонт, когда с неба срывается дождь. Который дарит мне освобождение.
Беру из рук Гайки букет и ставлю его рядом со свежими цветами, которые сразу и не заметил. Цветы совсем новые. Ее любимая гортензия. Алая.
- Извините, - обращаюсь к мужчине в запачканной одежде, который не похож на случайного прохожего, - вы не знаете, кто принес цветы на эту могилу?
- Так Глеб Борисович каждую неделю приходит. А если сам не вырывается, всегда присылает. Это он тут ворота отстроил. И нам сторожку. Раньше молодежь эта собиралась вечно да вандалы захаживали. Ничего святого… А вы, собственно, кто? – произнеся целую речь, вдруг спохватывается незнакомец.
Я смотрю сквозь него.
- Сын, - только и получается выдавить дрожащим голосом после затянувшейся паузы. – Я их сын.
Эпилог. Яся
Когда приходит весна, я всегда радуюсь. Мое любимое время года. Но в этот раз радуюсь по-особенному. Потому что так счастлива, как сейчас, как последние полгода, я не была никогда. Виной тому один парень. Скоморохин. Как я говорила? Самовлюбленный, наглый… Да, он таким и остался. Просто меня почему-то впустил в сердце. Для меня он совсем другой.
Но каким же убедительным может быть засранец!
Я зажмуриваюсь сильнее. Не верю до сих пор, что согласилась. Нужно меньше болтать с ним в кровати, там он сумеет подписать меня на что угодно.
Расслабляюсь, лишь когда думаю о крепких руках Кирилла, его широкой спине и нежных губах. Иногда нежных, а иногда настойчивых. Медленно выдыхаю. Открываю глаза, но все по новой. Нет, как, черт возьми, я решилась на этот прыжок?
- Эй, посмотри на меня, - зовет, отвлекая от сумасшедшей высоты и пронзительного ветра. – У нас все получится.
- Конечно, получится, - киваю много-много раз, - а потом мы убьемся на фиг!
Кириллу смешно. Издевается надо мной. А я закрываю глаза и вспоминаю слова его мозгоправа, к которому мы недавно наведывались для откровенных разговоров и который подсказал мне огромное количество методик по борьбе с акрофобией. Но они ничуть не помогают, когда ты летишь в свободном падении. И считанные секунды превращаются в адскую бесконечность, которая, кажется, вот-вот разорвет сердце в клочья.
Я ору в полете, но изо рта не вырывается ни звука. Легкие будто парализованы. Я даже не могу дышать. Черт, из глаз будто глазная жидкость вытекает! Я чертовски реально готовлюсь умереть. Но в один миг Кирилл хватает меня за руку. Контакт. И снова мы одни во всем мире. Да, по-прежнему собираемся упасть плашмя, разбиться, как мне кажется, зато вдвоем.
Боже, мы идиоты. Я такая же. Это заразно.
Когда я наконец чувствую твердую землю под ногами, просто заваливаюсь и даже не пытаюсь встать. Парашют накрывает меня, а я хохочу во все сорванное горло и катаюсь по холодному грунту. Солнце слепит в глаза. Ровно до тех пор, пока надо мной не нависает тень.
- Ненавижу тебя, - закрепляя истерическим смехом, выдаю я.
- Нет, ты меня любишь, - отвечает Кир тоном, не терпящим возражений.
Секс на адреналине оказывается круче, чем все, что мы пробовали. А мы долго развлекались от скуки, пока Кирилл восстанавливал ногу.
Выбираемся из кровати только к вечеру. Нехотя. Там бы и остались, если бы не веский повод. Ветровы связывают себя узами брака. Наконец. Все уже заждались, но у ребят и правда насыщенная жизнь. Фил, едва вернувшись из Америки, утонул в матчах «Евролиги». СМИ зовут его «восходящей звездой», а вот Алиса, которой пришлось самой организовывать их будущее гнездышко в Москве, зовет его «гаденышем». Согласна с ней. Но мы все равно любим Феликса.
Кир с вечера предупреждает начальника отдела, чтобы завтра его на работе не ждали. А тот отвечает, что Глеб Борисович согласовал отгулы для обоих сыновей. Да, Марат тоже потихоньку втягивается, но ему больше нравится разработка проектов по застройке. А я считаю, главное, что их отец счастлив. Видели бы старшего на недавней презентации – он так горд за сыновей.
Сажусь в зеленую «панамеру», собранную в лучшем виде совместными усилиями нескольких семей. Кир по обыкновению вжимает педаль в пол и несет нас по улицам со скоростью ветра. Гонщик – это не лечится. Точнее стритрейсер, простите. А то Кир меня вечно поправляет.
Он, кстати, иногда помогает мне в видеообзорах, которые я делаю для «Ямахи» и других крупных компаний. У него дар. Я спрашивала, почему Кир не хочет заняться гонками профессионально. Он ответил, что желает разделять хобби и работу. В этом есть смысл. Но для себя я решила по-другому, как вы поняли. И взялась за рекламу у отца.
Не могу сказать, что с моим приходом все наладилось, но дела заметно пошли в гору. Я рада, папа рад. Уже не дуется на нас. В прошлые выходные на ужине вообще заявил, что ждет внуков. Ужас какой.
Но я понимаю, откуда ветер дует. Мало того, что Олейники и Ветровы первенцев ждут, еще и Лёва огорошил тем, что скоро станет отцом. Папа остерегался говорить мне, мы с Мочалиным по-прежнему не общаемся. Не выходит. Но, узнав эту новость, я специально заехала в автомастерскую, где он теперь заведует – «свадебный» подарок ему от моего папы. Естественно, я расплакалась и долго обнимала его. Кто бы мог подумать, что, получив отказ тогда в аэропорту, он сумеет судьбу встретить. Да, ту самую девочку, которой помог донести чемодан до остановки и подарил предназначавшиеся мне ромашки. Та самая девчонка теперь носила его будущего ребенка. Видимо, звезды сошлись – она как раз рассталась с парнем из столицы и с концами перебралась домой. Голливудом попахивает, не иначе.
Позднее перед входом в ресторан я поправляю бабочку Кирилла, вытираю с его губ мой фруктовый блеск, на который я внезапно подсела. После прыжка утром мы так и не можем насытиться друг другом. И, естественно, опаздываем.
С трудом в грандиозной толпе отыскиваем Олейников. Я ориентируюсь лишь по Але, точнее по ее округлившемуся животу. Она крепко и неуклюже обнимает меня, как будто не видела тысячу зим. А в следующую секунду уже шикает «тише» и кивает в сторону вышедшей на первый танец четы Ветровых. Век буду их семье благодарна за то, как помогли разобраться с плохими парнями, что Кириллу навредили. Теперь все сидят по клеткам, и сразу покровители их исчезли. Старшего Ветрова действительно никто не переплюнет.
- Так а кто все-таки выиграл спор? – Кир спрашивает Марата.
- Мы решили разойтись полюбовно. Поделим пополам счет, там денег достаточно даже в Гарвард детей отправить.
- Он преувеличивает, - хихикает Аля.
- Какой спор? – ничего не понимаю я.
- О том, как два друга-дурака решили никогда не заводить детей, - голосит Ферлей. - И заключили пари. Отчисляли каждый месяц сумму на общий счет для того неудачника, который станет папочкой первым. А в результате не знали, как деньги делить. У нас с Алиской срок почти одинаковый.
