– Нет смысла свистеть, – лениво отзывается Ира. – Тебе до манекенщицы росточка не хватает!
– Понятное дело, не всем же быть дылдами, – парирует Валя.
Я понимаю, что, несмотря на их нарочито разухабистое настроение, девушки встревожены. И Валя вовсе не рвется в манекенщицы. Исподволь она, как и все остальные, наблюдает за моей реакцией.
– Валентина пусть едет, – соглашаюсь я. – Кого ещё в этот день не было в городе?
Все молчат.
– Значит, никому больше нельзя и выезжать. Наверняка следователь захочет с вами побеседовать.
– Да что мы-то знаем! – говорит осмелевшая Маргарита. Я не высказала ей свое фе, и она считает, что гроза прошла мимо.
– Полиции виднее, – тяну я задумчиво; знать бы и в самом деле, что случилось, отчего погибла Алина? Попала в руки маньяка, садиста?
Примерно час ещё мы прикидываем, кто из девушек где занят и нет ли в их работе чего-то странного, подозрительного, что могло бы вылиться в конфликт с клиентом или представлять какую-нибудь опасность.
Девушки уверяют меня, что ничего экстраординарного не происходит, и я немного успокаиваюсь.
– Ну, езжайте по своим делам, – наконец решаю я, – а мне надо подумать, как нам жить дальше.
На самом деле мне всё равно тревожно, ощущение опасности не покидает меня. Я даже почти не вспоминаю о вчерашнем визите ко мне Найдёнова. И то, как я на него накричала. И как потом он не хотел уходить из моей квартиры, уговаривал, чтобы я позволила ему остаться и спать хотя бы на коврике у двери.
Но после того, что он рассказал, мне было не до шуток. Я просто должна была остаться одна и на досуге поразмышлять, как справиться с этим свалившимся на меня несчастьем.
Я выглядываю на улицу – промозглая сырость снаружи, отсутствие солнца, сразу преображающего всё вокруг, конечно же, не способствуют хорошему настроению. Решение непременно остаться одной теперь кажется мне опрометчивым.
Нужно выйти на свет, к людям. Может, выпить чашечку кофе с коньяком? Официально такого в меню нет, но бармен Саша в кафе рядом с моим офисом подает его постоянным посетителям.
Набросив на плечи плащ, я перебегаю под холодным дождем в соседнее помещение, где меня сразу охватывает атмосфера тепла и уюта.
Народу немного, но запах свежесваренного кофе и ароматной выпечки щекочет ноздри. Я прохожу к стойке и слышу, как за мной хлопает входная дверь.
– Теперь народ потянется, – говорю я Саше, – ты же знаешь, у меня легкая рука.
– Тогда скорее уж нога, – посмеивается он. И подмигивает. – Кофе с начинкой?
– С начинкой, – вздыхаю я. – Никак не могу завестись.
– Может, фильтр засорился?
– Ты имеешь в виду мозги? Фильтр засорился, а потому мозги кипят?
– Приблизительно.
Это мы с ним так шутим. Саша кладет на блюдечко два восхитительных, посыпанных сахарной пудрой, рогалика и спрашивает взглядом: я правильно всё делаю?
Я утвердительно киваю, забираю свой кофе и рогалики и иду к дальнему столику в углу.
– Мне то же, что и девушке, – слышу я голос какого-то мужчины, но у меня нет желания даже просто обернуться и посмотреть.
В какой-то момент на мои плечи словно положили мешок цемента, так что я иду к столику и не думая покачивать бедрами или вообще показывать осанку, а плетусь, как старая бабка, едва не цепляясь ногой за ногу.
– Разрешите мне присесть рядом с вами? – слышу я чужой голос и поднимаю голову.
И в ту же минуту я ощущаю такой чувствительный укол в сердце, что едва удерживаюсь от стона. Вот почему говорят, что Амур летает вокруг нас с луком и стрелами. Так ранить прямо в сердце может только стрела. Мое закаменевшее, да что там, забронзовевшее сердце пропускает удар! Кажется, на все кафе раздался этот звон, а потом наконечник достигает плоти, вызывая болезненное ощущение в сердце.
Видимо, мужчина тоже почувствовал если и не удар, то смятение, потому что некоторое время он медлит, не сводя с меня глаз. Мне знаком этот их цвет: на солнце голубые, а в приглушенном свете почти синие. Сердце мое начинает биться часто-часто, и отчего-то мелькает слабая мысль: только не ЭТО!
Неужели я обречена всю жизнь лететь на такой цвет глаз, как бабочка на огонь? Кто-то же из нас должен быть рассудительнее…
Где-то на заднем плане мелькает мысль, что у Найдёнова тоже голубые глаза. Значит, дело не только в цвете?
Если разобраться, мужчина совсем не похож на моего бывшего мужа. Евгений внешне яркий, в самом деле принц, да и только, а этот скорее неприметен… если погасит так внезапно проявляющуюся яркость в глазах. Как много напоминает мне его взгляд! Неужели я никогда не избавлюсь от этого наваждения?
– Как вы себя чувствуете, Ванесса Михайловна? – участливо осведомляется он.
Я выдыхаю наконец воздух, который распирал меня изнутри – слишком глубоко, видно, вздохнула. Оказывается, всё просто. Сейчас выяснится, что это всего лишь сотрудник полиции, который решил поговорить со мной в неформальной обстановке. Хотя при чём здесь полиция и его такой знакомый взгляд?
Теперь я могу повнимательнее приглядеться к сидящему напротив мужчине. На самом деле внешность его самая заурядная. Он ничем не отличается от сотен других мужчин, мимо которых я прохожу, как мимо манекенов. Не обращая внимания. Да в толпе я его просто не замечу!
Что-то неладное со мной. Наверное, тогда, ещё в девятнадцать лет, влюбившись в Лаврова, я что-то повредила в своей душе. И теперь вот так странно реагирую на самый обычный мужской взгляд.
– Вы кто? – спрашиваю я.
Он молча достает красную книжечку – так и есть, мент! Но нет, я всматриваюсь: Федеральная служба безопасности. И успеваю прочитать: Макаров Сергей Федорович. Надо же, тезка табельного оружия.
Сотрудник ФСБ, этого мне только не хватало! Неужели Алина имела какое-то отношение к этой почтенной службе?
– Сегодня я прилетел из Москвы, – развеивает он мои сомнения.
– Простите, я не посмотрела, какое у вас звание?
– Капитан, – говорит он удивлённо.
– Хорошо, что капитан, – бормочу я рассеянно.
– Я думаю, майором было бы куда лучше, – хмыкает он. – А у меня, Ванесса Михайловна, к вам дело.
Так я и знала, что мой визит в Москву добром не кончится. Нашла с кем воевать! Ощущая неприятный холодок под ложечкой, я всё же спрашиваю:
– Приехали меня арестовать?
– Вы считаете, есть за что?
Как в Одессе, вопросом на вопрос. Самая удачная тактика беседы.
– А разве мало того, что я вашему сотруднику дала гантелью по голове?
– Ах, значит, это ваших рук дело! – чуть ли не радуется он. – Мы ещё думали, откуда у него на голове такая гематома?
