Улисс стоял на мостике нижней палубы прямо за рулевым. В гондоле управления также находились: радист, навигаторы, вестовые офицеры, разносящие приказы в различные части корабля, и несколько лучников. «Не будь здесь столько нешгаев, — подумал Улисс, — у них осталось бы на мостике куда больше места».
Он прошел сквозь толпу в хвост гондолы и выглянул наружу. Остальные корабли шли сзади, но быстро нагоняли. Последний казался сверкающей точкой в синем небе, но через час он уже присоединился к остальным и они построились в боевой порядок.
От мысли, что эти удивительные корабли были его детищем, у него перехватило в горле. Он очень гордился ими, несмотря на то, что они получились слабее и уязвимее тех, которые он когда-то задумал. Летучие могли летать над дирижаблями и сбрасывать на них бомбы. Но они не смогут сделать этого, пока он не спустится на низкую высоту. Сейчас корабли поднимались и не остановятся, пока не наберут тринадцати тысяч футов. Там воздух был слишком разряжен, чтобы удержать летучих. Они не смогут подобраться к дирижаблям, пока те не спустятся к своей мишени.
Если верить полученной информации, их цель находилась в центре Дерева. Боль всегда побеждала ложь, а захваченные во время первого и второго рейдов летучие испытали столько боли, сколько могли выдержать их хилые тела. Двое молчали до самой смерти, но остальные, наконец, поклялись, что говорят истинную правду. Их показания сравнили и поверили.
А с собой взяли летучих, которые могли еще говорить, чтобы те показали ориентиры и нашли основной город.
Внизу до самого горизонта тянулась путаница переплетений сырых ветвей Дерева. То тут, то там в водных потоках отражалось солнце и сверкали яркие оттенки поселившихся на Дереве кустов и растений. Раз из самой чащи зеленых джунглей поднялось бледное розовое облако. Это была необъятная стая птиц, населявшая густой виноградник между двумя могучими ветками. Розовое облако пролетело между несколькими стволами, опустилось и исчезло в другом густом винограднике.
Улисс обернулся, увидев, что по лестнице с верхней палубы в гондолу спускается Авина. Отдохнувшая, она была прекрасна, как бывает прекрасна только сиамская кошка. Двигаясь, она была красива как ветер, если бы, конечно, его кто-нибудь увидел. Теперь, когда Зеби и Фанус с ним не было, и она одна могла ухаживать за своим Повелителем, Авина, казалось, смеялась и мурлыкала от удовольствия. Он подумал было попросить ее остаться, но решил, что не стоит. Он знал: шанс вернуться у них не больше, чем один к четырем. И она бы обиделась, попроси он ее остаться, и стала бы срывать злость на обеих женщинах, поскольку считала бы их во всем виноватыми.
Она носила защитные очки, которые Улисс приказал сделать обязательным атрибутом формы вооруженных сил. Нуждались в них редко, если вообще нуждались, но они ему нравились. Они были отличительной чертой первых воздухоплавателей и вызывали сентиментальный приступ ностальгии. Он наверняка страдал по временам первой мировой войны.
Кожаный ремешок с яркими голубыми символами, как у мальтийцев, свешивался с шеи Авины. Вокруг талии виднелся пояс с каменным ножом. Это дополняло ее униформу.
Она взглянула на него, удостоверившись, что не мешает, и сказала:
— Мой Повелитель, это во много раз лучше, чем карабкаться вверх и вниз по Дереву и вести плоты среди крокодилов и гиппопотамов!
Он рассмеялся.
— Верно. Но не забывай, что возможно нам придется возвращаться домой пешком.
И хорошо, если бы так, подумал он.
Авина придвинулась пока ее бедро не коснулось его тела, и край плеча не пришел в контакт с его рукой. Кончик хвоста несколько раз обвился вокруг его ног. В гондоле было слишком много шума, чтобы услышать ее урчание. А она стояла не так близко, чтобы его почувствовать. Но он мог поклясться, что она урчала от удовольствия.
Он отодвинулся. У него не было времени думать о ней. Командование десятью кораблями поглощало слишком много времени. У офицеров и экипажей было столько тренировок, сколько он мог устроить за такой короткий срок. Но все равно, они были новичками.
Пока все шло довольно гладко. На этой высоте они сели ветру на хвост и в результате увеличили свою скорость до пятидесяти миль в час. Но это значило, что на той же высоте им не возвратиться, пришлось бы выжимать из моторов всю мощность. А сейчас они могли достигнуть цели за восемь часов, вместо шестнадцати, если бы двигались в спокойном воздухе. Он позволил моторам несколько часов отдыха, двигаясь только по ветру, стремясь достигнуть города дулуликов за два часа до заката. Этого времени будет достаточно для задуманного плана.
Дерево неслось под ними подобно громадному серо-зеленому облаку. Иногда они пролетали над местами, где ветки не пересекались, и тогда он почти различал дно этой гигантской пропасти. Что за колоссальное создание! Мир не знал ничего подобного! За все четыре миллиарда лет своего существования. Или, во всяком случае, за последние двадцать тысяч лет, уточнил он. Это было Дерево. И разве не позорно и не стыдно уничтожать такое существо.
Тут он поймал самого себя. Кто собрался уничтожать его? И как?
То здесь, то там он видел крошечные длиннокрылые фигурки принадлежавшие дулуликам. Они знали, что корабль Каменного Бога и нешгаев летит к их городу. Даже если бы он никого не заметил, он мог бы гарантировать, что кожекрылые пигмеи, спрятавшись в джунглях, наблюдают за десятью серебряными иглами, летящими над их головой. Им не нужно было посылать курьеров. Давным-давно они отправили сообщение через импульсные диафрагмы и нервные волокна самого Дерева.
Он предполагал, что они заранее знали, когда корабли отправятся к их основному городу. У них было вдоволь шпионов и, несомненно, они подкупили рабов, а возможно даже нескольких нешгаев, чтобы те на них работали. Коррупция и предательство, казалось, были присущи всем разумным. И люди здесь не пользовались монополией.
Авина прижалась вновь и он потерял нить своих мыслей.
Шли часы, не занятые командирскими заботами. Внизу медленно сменялись декорации. Разнообразия было мало, лишь слегка изменялись направления веток, варьировалась форма переплетения лиан, уменьшалась или увеличивалась высота стволов и изменялась расцветка птичьих стай: розовых, зеленых, алых, лиловых, оранжевых, желтых, которые проносились между стволами и над ветками.
Солнце достигло своего зенита и Улисс приказал сбавить скорость. В гондоле наступила полная тишина, лишь иногда слышались тихие голоса мелких офицеров, говоривших в радиоящички, шарканье громадных ног нешгаев или сипение воздуха в их хоботах, урчание нешгайских желудков, покашливание людей; доносились и более характерные звуки: поскрипывала жесткая оболочка гондолы.
Солнце клонилось к горизонту и Улисс приказал своему помощнику привести пленного дулулика. Им был Кстуувх, испуганный маленький человечек со связанными за спиной руками и сшитыми вместе крыльями. Немного огня, лизнувшего кожу, отразилось жаром в его глазах.
— Мы должны видеть город, — сказал Улисс. — Покажи его мне.
