Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
В какой-то в Норе бушевал океан эмоций. Она чувствовала все глубоко и непосредственно. Каждую радость и каждое горе. В каждом моменте содержалось и глубочайшее удовольствие, и сильнейшая боль, и оба зависели друг от друга, как разные положения качающегося маятника. Простая прогулка дарила ей тяжелую печаль лишь оттого, что солнце пряталось за тучу. А встреча с псом, который был явно рад ее вниманию, вызывала у нее такую экзальтацию, что ей казалось, она сейчас растает прямо на тротуаре от чистой благодати. В той жизни у изголовья постели она держала томик стихов Эмили Дикинсон[100], у нее было две подборки песен в телефоне, названных «Яркие переживания эйфории» и «Клей, чтобы починить меня, когда я сломлена».
В одной она была видеоблогером-путешественницей с 1 750 000 подписчиков на YouTube, и еще примерно столько же следили за ней в Instagram, а самым популярным было видео, запечатлевшее ее падение с гондолы в Венеции. Еще у нее было видео под названием «Римские запахи».
В другой жизни она была матерью-одиночкой, и ее младенец буквально никогда не спал.
В какой-то у нее была колонка о шоу-бизнесе в желтой газетенке, и она писала истории об отношениях Райана Бейли.
В одной она была фоторедактором в National Geographic.
В другой успешным экоархитектором, не оставлявшим углеродного следа от своего существования в самостоятельно спроектированном коттедже: собирала дождевую воду и пользовалась солнечной энергией.
В какой-то социальной работницей в Ботсване.
В какой-то присматривала за чужими кошками.
В другой волонтерила в приюте для бездомных.
В одной жизни она спала на диване своего единственного друга.
В другой преподавала музыку в Монреале.
В одной весь день провела в спорах в Twitterс людьми, которых не знала, и большую часть твитов заканчивала словами «старайтесь лучше», втайне понимая, что говорит это себе.
В другой вообще не пользовалась социальными сетями.
В одной она не притрагивалась к алкоголю.
В другой она была чемпионкой по шахматам и приехала на турнир в Украину.
В одной жизни она была замужем за членом королевской семьи и ненавидела каждое мгновение.
В другой ее сообщения в Facebook и Instagram содержали только цитаты из Руми и Лао-цзы.
В одной у нее был третий муж, который ей уже наскучил.
В другой она была силачкой-веганкой.
В одной жизни она путешествовала по Южной Америке и пережила землетрясение в Чили.
В другой у нее была подружка Бекки, которая говорила: «О, вот потеха!» – всякий раз как случалось что-то хорошее.
В какой-то она снова встретила Гюго, занимающегося дайвингом на побережье Корсики, они обсуждали квантовую механику, напились вместе в пляжном баре, а потом Гюго ускользнул из этой жизни на середине предложения, так что Норе пришлось беседовать с новым Гюго, который пытался вспомнить ее имя.
В некоторых жизнях Нора привлекала много внимания. В некоторых никакого вообще. В каких-то она была богата. В других бедна. В каких-то здорова. В других не могла подняться по лестнице без одышки. В каких-то жизнях у нее были партнеры, в других она была одна, во многих находилась в промежуточном положении. В каких-то она была матерью, но в большинстве – нет.
Она была рок-звездой, олимпийской чемпионкой, преподавательницей музыки, учительницей начальных классов, профессором, генеральным директором, личной ассистенткой, шеф-поваром, гляциологом, климатологом, профессиональной выгульщицей собак, офисной работницей, разработчицей программного обеспечения, секретаршей в приемной, горничной, политиком, адвокатом, магазинным воришкой, главой благотворительной организации по защите океанов, продавщицей в магазине (снова), официанткой, младшей начальницей, стеклодувом и перепробовала уйму других профессий. Она добиралась на работу на машине, в автобусах, поездах, на паромах, на велосипеде, пешком. Перечитала километры электронных писем. У нее был пятидесятитрехлетний начальник с дурным запахом изо рта, который трогал под столом ее ногу и присылал фото своего пениса. У нее были коллеги, которые наговаривали на нее, и коллеги, которые ее любили, и (таких было большинство) коллеги, которые были к ней абсолютно безразличны.
Во многих жизнях она предпочитала не работать, а в каких-то хотела работать, но все равно не могла найти место. В каких-то жизнях она пробивалась сквозь стеклянный потолок, а в каких-то утыкалась прямо в него. Она бывала и чрезмерно квалифицированной и недостаточно компетентной.
Она спала как младенец или страдала бессонницей. В каких-то жизнях она принимала антидепрессанты, а в других даже не пила ибупрофен от головной боли. В каких-то жизнях она была физически здоровым ипохондриком, а в других – серьезно больным ипохондриком, а в каких-то вообще не беспокоилась о своем здоровье. В одной жизни ее мучила хроническая усталость, в другой у нее был рак, в третьей у нее была межпозвоночная грыжа и перелом ребер из-за автоаварии.
Короче, она прожила много жизней.
И в этих жизнях она смеялась и плакала, ощущала спокойствие и ужас, и весь прочий спектр эмоций.
А между жизнями она всегда встречала миссис Элм в библиотеке.
И сначала казалось, что чем больше жизней она пережила, тем меньше проблем с переходом возникало. Библиотека никогда не пребывала на грани разрушения или риска полного исчезновения. Лампочки моргали крайне редко при ее возвращении. Она будто достигла некоего принятия жизни: если и возникали плохие переживания, они не были единственными. Она поняла, что пыталась покончить с собой не потому, что была несчастна, а потому, что убедила себя, что не существует выхода из ее страданий.
В этом, предположила она, заключалась основа депрессии и разница между страхом и отчаянием. Страх возникает, когда ты заходишь в подвал и боишься, не захлопнулась ли дверь. Отчаяние – это когда дверь закрывается и запирается за тобой.
Но в каждой жизни она видела, что метафорическая дверь отворялась все больше, по мере того как она училась пользоваться воображением. Порой она находилась в жизни меньше минуты, а в других дни и даже недели. И казалось, что чем больше жизней она проживала, тем трудней было чувствовать себя везде как дома.
Трудность в том, что со временем Нора начала терять представление о том, кто она такая. Как слово, которое передают шепотом в игре «Испорченный телефон», даже ее имя стало казаться ей всего лишь ничего не значащим шумом.
– Не получается, – призналась она Гюго в их последней глубокой беседе в пляжном баре на Корсике. – Это больше не забавляет. Я не как ты. Мне нужно где-то осесть. Но я никак не почувствую твердую почву под ногами.
– Вся забава – в прыжках, mon amie[101].
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
