— Ерунда, — отмахнулся он. — Позвольте мне вас предупредить. Михаилу вовсе не улыбается сесть в тюрьму. У него остались отвратительные воспоминания после коммунистического концлагеря. Стоит вам только подумать о том, чтобы закричать или выкинуть какой-нибудь фортель, он выстрелит не раздумывая, — пригрозил О'Нил.
Я кивнул:
— Понял. А в противном случае?
На краткий миг О'Нил смутился: об альтернативе он не подумал.
— Вы пойдете с нами, — сообразил он.
— Соглашусь, пожалуй, — решился я.
— Если вы твердо намерены идти с нами, я должен позвонить, — ядовито сообщил О'Нил и достал телефон. — Тим, ты не поверишь нашему счастью! Сейчас же подъезжай к выходу из Линен-Холл в фургоне с парой крепких ребят, — скомандовал он.
Я повернулся к Михаилу:
— А ты как получил пропуск? По тебе не скажешь, что ты любишь читать.
Михаил сделал вид, будто ничего не слышал. О’Нил, улыбаясь, отключил телефон.
— Мне очень любопытно, как вы, мистер Форсайт, меня нашли? — задумчиво произнес О'Нил.
— «Это так примитивно: вопрос-ответ»… Нецивилизованный способ общения. Поставьте мне пару бокалов «Манхэттена», и мы мило и тепло побеседуем обо всем, что вам интересно.
— О, я не думаю, что наше общение продлится долго, мистер Форсайт. Вряд ли вы сможете поведать нечто такое, что меня заинтересует, — заверил О'Нил.
— Думаю, вы ошибаетесь на этот счет. Я довольно-таки интересный собеседник. Например, я уверен, что вы и не знаете, что сегодня Блумов день. В Дублине сейчас вовсю идет веселье. А вот это может быть интересно Михаилу: в этот день Юрий Гагарин… — Я старался говорить все громче и громче, не настолько, чтобы Михаил пристрелил меня, но достаточно громко — в надежде, что услышит мисс Плам.
О'Нил остановил меня взмахом руки: завибрировал его телефон.
— Да. Превосходно… Мы спустимся через пару минут, — сказал он и повернулся ко мне с мрачной улыбкой душегуба. — Вставайте, мистер Форсайт.
Я подчинился.
— Михаил, думаю, мы сейчас все втроем выйдем на улицу через запасный выход. Вы, мистер Форсайт, медленно пойдете впереди нас. Если вы споткнетесь, упадете, закричите или сделаете хоть что-нибудь, что мне не понравится, Михаил прострелит вам голову.
Я помедлил, уставившись на него.
— А с какой стати мне вообще уходить отсюда? Стоит мне выйти на улицу и влезть в машину, вы тут же меня прикончите, — запротестовал я.
— Мы можем прикончить вас прямо сейчас. Выстрел из пистолета двадцать второго калибра с глушителем никто не услышит. Согласитесь, если мы отложим вашу смерть, у вас появится больше шансов выжить. Предположим, когда мы окажемся в фургоне, вы сможете меня разговорить. Кто знает?..
— То есть меня, может быть, и не убьют? — с надеждой спросил я.
— Буду с вами откровенен, мистер Форсайт, вряд ли вам так повезет, но случаются и еще более невероятные вещи.
Иного выбора, кроме как последовать за ними, у меня не было. Я пошел к запасному выходу.
Рядом О'Нил, держит мой револьвер. Михаил позади нас.
— Эта мисс Плам вкалывает не покладая рук. Может, вам стоит вернуться и положить книгу на место? — предложил я О'Нилу.
Он уже начал уставать от моей болтовни. Губы его сжались в суровую линию. Мы дошли до лестницы — гулкое безлюдное бетонное пространство.
— Можно его сейчас грохнуть. — Михаил говорил с какой-то разновидностью югославского акцента. Я его различаю, потому что мой прежний домохозяин в Нью-Йорке был сербом.
— Dobar dan,[21]— произнес я, пытаясь задобрить Михаила, но этот мерзавец остался глух к моими стараниям.
Михаил тщательно обыскал меня, передал О'Нилу мешочек с патронами и все оставшиеся у меня деньги.
Мы осторожно спустились по лестнице и оказались перед дверью запасного выхода.
О'Нил повернулся к Михаилу:
— Держи его под прицелом, а я выгляну и посмотрю, нет ли легавых. Если он хоть моргнет — пристрели.
О'Нил выскользнул на улицу. Как только он ушел, я обратился к громиле.
— Не воспринимай его слова насчет мигания всерьез, — посоветовал я.
Михаил угрюмо кивнул.
— Dobar dan, Михаил. Миша, дружище… Это мог бы быть твой самый счастливый день. Я работаю на Бриджит Каллагэн, она глава ирландской группировки в Соединенных Штатах. Мы бы платили тебе в десять раз больше, чем ты имеешь в этом маленьком городишке… В десять раз! И у тебя была бы «зеленая карта». Ну, как это тебе?
Михаил засмеялся и ничего не ответил. Прежде чем я успел придумать что-то еще, вернулся О'Нил.
— Все чисто. Тим в фургоне, — сообщил он и поглядел на меня. — Одно-единственное движение или звук, Форсайт, и мы шлепнем вас прямо на улице, понятно?
— Как не понять!
Он открыл дверь. Я вышел наружу.
У тротуара, занимая сразу два стояночных места, был припаркован большой «форд»-фургон красного цвета. За распахнутыми задними дверями маячили три дуболома.
Я медленно шел по безлюдной улице. Было около шести вечера, и все, кто спешил домой, в половине шестого уже сели в автобусы и электрички. По четвергам магазины обычно работают допоздна, но сегодня, увы, не четверг. На улице задержались только два человека: проповедник с мегафоном и продавец пиратского видео.
— Пошевеливайся, — приказал О'Нил.
Проповедник нас заметил и обратился ко мне и Михаилу: известно ли нам, что наши жизни висят на волоске? Михаил ткнул меня пистолетом прежде, чем я успел насмешливо ответить чистую правду.
Мы подошли к фургону. Один из дуболомов поглядел на меня.
— Этот задохлик и есть Майкл Форсайт? — недоверчиво спросил он.
— Он самый, — подтвердил О'Нил. — Михаил, помоги ему влезть внутрь.
Я не хотел влезать в фургон. Фургон означал смерть. Я в отчаянии еще раз попробовал разжалобить О'Нила.
— Поймите, пожалуйста, что бы я ни сделал, уверен, что моя смерть — это не решение всех проблем. Я не настолько плохой человек, неважно, что вы обо мне слышали. Мы же действительно могли бы спокойно обсудить это дело, — взмолился я.
— Залезайте-ка в фургон! — потребовал О'Нил.
Только не это. Как только я там окажусь, меня тут же прикончат. Осталась последняя возможность сбежать, даже если Михаил меня застрелит.
Я резко наклонился, вырвав плечо из хватки Михаила, и рванул прочь.
— Помогите! Меня хотят убить! — завопил я изо всех сил, пытаясь увернуться от Михаила и остальных бандитов.
