— Каков алгоритм ваших действий, моя юная принцесса?
Мишка действительно скорее был девочкой, чем мальчиком. На игрушке была коротенькая юбочка из алого шелка. Корона из красной пластмассы ввинчивалась в голову на штырьке. К лапам мишки была пришита тряпочная роза. Под тонкой зеленой тканью стебля отчетливо ощущался жесткий проволочный каркас. Хотя папа и говорил Даше, что мишка все-таки мальчик и на самом деле это герб какого-то немецкого города, она звала его принцессой Рози. Вопрос, который Даша задала принцессе Рози, обычно ставил перед самой Дашей ее учитель Сергей Павлович. Он обучал дочь Лота математике и логике.
Девочка вынула из гроба подушку. Даша бросила ее на пол и уселась на нее. Черная тень от рамы окна рассекала серебряное полотнище лунного света на шесть квадратиков. Получалось похоже на сказочную шахматную доску с одними светлыми клетками.
— Куда же мне идти? — произнесла девочка. — Ну, что мы вообще знаем?
Даша отломила листочек у розы. Обстановка, больше подходящая для сказки Гёте или Андерсена, будоражила девочку. От дневного ужаса не осталось и следа. Даша была бодра, полна сил и энергии.
— Я видела, как мама убила дядю Ирвинга, — сказала Даша. — Значит, он мертв. Это логично.
Это была еще одна присказка Сергея Павловича. Девочка чувствовала себя увереннее, произнося знакомые слова. Она положила листок на один из освещенных квадратиков и отломила еще один.
— Мама стала очень слабая, когда убила дядю Ирвинга, — продолжала рассуждать вслух Даша. — И она исчезла. Значит, она тоже умерла. Это логично.
Она положила листок на соседний квадрат и покосилась на принцессу Рози. Даша усадила крошечную медведицу на скамейку перед тем, как пускаться в размышления. Черные стеклянные глаза игрушки таинственно мерцали в полутьме склепа.
— А вот и не логично, — возразила сама себе Даша. — Если они оба умерли, они бы сейчас лежали здесь в своих гробах рядом со мной. И мне не было бы так одиноко, — дрогнувшим голосомдобавила девочка себе под нос.
Даша смела листья с серебряных квадратиков.
— Значит, — продолжала она уже громче. — Дядя Ирвинг и мама живы. А почему мама не приходит за мной? Элементарно!
Сергей Павлович очень любил рассказы Конан Дойля о великом сыщике. По его просьбе Даша частенько читала их вслух на уроках чтения с другой своей учительницей, Тамарой Петровной. Когда девочка произнесла любимое словечко Шерлока Холмса, она почувствовала себя почти такой же мудрой, как гениальный детектив. Даша явно находилась на верном пути в своих рассуждениях.
— Элементарно, — повторила Даша, наслаждаясь звучанием этого хитрого слова. — Мама думает, что я умерла. Но где же мама? Если дядя Ирвинг жив, вряд ли она дома. Значит, мама опять убежала к дяде Карлу. И грустит там обо мне.
Голос Даши снова дрогнул. Она помолчала, вздохнула, вытерла слезы ладошкой и продолжила:
— Вот это логично и правильно. Так куда мне надо идти? В замок дяди Карла.
— А это неблизкий путь, — заключила Даша и поднялась на ноги. — Надо торопиться. Ведь мне нужно успеть до рассвета.
Она взяла мишку в одну руку, вазу в другую и вышла из склепа.
На кладбище фонарей не было. Освещена была только дорога, ведущая к монастырю. Одним из своих хитрых изгибов она захлестывала эту небольшую деревеньку. И когда девочка вышла на дорогу, ее стало отлично видно. Над ухом отца Анатолия кто-то — кажется, Семен — тихо ойкнул от изумления. Костя же азартно засопел.
Все приписали белой горячке рассказ местного пьяницы. Лишь один отец Анатолий отнесся к услышанному с должной бдительностью. Если даже допустить, что одного своего дружка крестьянин убил сам в пьяной драке, толкнув на крест, то белой горячкой было не объяснить исчезновение одного из дружков пьяницы. От пропавшего осталась лишь куча грязного тряпья, воняющего серой.
И настоятель оказался прав.
Он с чувством глубокого удовлетворения смотрел на девочку, идущую по дороге.
Эта поганая семейка давно была на примете у отца Анатолия. И он был рад, что не зря просидел целый час в душных кустах бузины рядом с кладбищем. С собой в засаду против вампиреныша отец настоятель взял еще двух самых толковых монахов. Наконец подвернулся случай искоренить заразу.
В руках Даша держала какую-то мягкую игрушку. И, почему-то — вазу. На плечах у девочки было нечто вроде пончо из желтой стеганой ткани. Даша тихонько что-то напевала себе под нос. Она повернулась спиной к монастырю. Перекреститься на него девочка и не подумала, как отметил про себя отец Анатолий. Даша двинулась по дороге прочь от Хутыни.
— Вперед! — крикнул отец Анатолий и дал увесистого пинка Семену. — Бей дьяволово отродье, православные!
Семен вылетел из кустов, как пушечное ядро. Довольно неторопливое пушечное ядро, если можно так выразиться. Ветки бузины тормозили движение Семена сильнее, чем должны были. Заметно было, что монах вовсе не рвется на бой с нечистью. Но второй монах, Костя, не подкачал. Он выскочил на дорогу сам, без поощрительных пинков от настоятеля. Костя размахивал топором и молодецки гикал и улюлюкал.
Девочка обернулась. Даша увидела связки чеснока. Они висели на шеях обоих охотников наподобие варварских бус. Девочка наморщилась. Казалось, что она сейчас заплачет.
Отец Анатолий понял, что бояться нечего. Он распрямился во весь рост и зычно гаркнул:
— Ага, не нравится? Спробуй чесночку, проклятое семя!
… грядки, из которых торчат зеленые стрелы чеснока, не хочешь ли попробовать монастырского чесночку, не надо, отец Анатолий, куда малышке такую горечь, гипнотический, требовательный взгляд темных глаз за квадратными очками в позолоченной оправе, большая рука, силой вкладывающая в ее ручку очищенную дольку. Даша, сама не понимая, что делает, отправляет дольку в рот и надкусывает ее.
Страшная, безумная горечь захлестывает ее рот, обжигает губы и глотку. Даша кричит, почти воет от боли и обиды, выплюни, выплюни, кричит мать, и темные глаза за позолоченной оправой торжествующе блестят…
Ликующий, издевательский вопль из-за бузины привел Дашу в чувство. Испуг сменился яростью. Внезапно она очень четко и спокойно, словно всю жизнь только и делала, что дралась со здоровенными мужиками, поняла, что нужно делать.
Даша бросила мишку на землю. Принцесса Рози только мешала ей. А вот ваза неожиданно пригодилась. Даша еще не успела опустошить ее. Девочка подпрыгнула, замахиваясь. Она выплеснула мочу прямо в лицо уже подбежавшему совсем близко монаху с топором. Монах взвыл и выронил топор. Он схватился руками за лицо. Пустую вазу девочка метнула в сторону его товарища. Гулкий звук удара и вопль боли сообщили о том, что бросок вышел на редкость удачным. Удар вазы сбил монаха с ног, опрокинул на четвереньки. Даша улыбнулась. Она сделала два быстрых шага к своему первому противнику. Девочка коснулась его руки. Как Даша и ожидала, противник исчез с тихим хлопком. Одежда зашелестела, оседая на землю. Второй монах видел, как исчез его товарищ. Уцелевший взвыл совершенно нечеловеческим голосом. Монах бросился прочь от жуткой девахи, не вставая с четверенек.
