Хотя дома она почти не бывала. Мама работала вечерами, а Джози шлялась в свое удовольствие, то с одним парнем, то с другим. Подруг у нее было мало. Она говорила, что ей нужна всего одна подруга – я, но истинная причина, догадывалась я, была в другом: Джози без зазрения совести затаскивала в постель любого парня, который ей приглянулся в данный момент, независимо от того, встречался он с девушкой или нет, а кому нужна столь опасная подруга?
Я скучала по своей настоящей сестре, по той, с которой мы шептались, на которую прежде я всегда могла положиться, но мне не удавалось найти к ней дорогу. Она исчезла в другой жизни, и я не знала, как отыскать ее там.
Ведала ли мама, что Джози постоянно где-то гуляет? Трудно сказать. В тот первый год мы все трое с ума сходили от горя, оплакивая все, что потеряли, все, что имели, всех, кто был нам дорог. В принципе, мама поступила правильно, что увезла нас от всего, что было нам привычно. Начнем жизнь с чистого листа. Так она сказала. На первых порах она работала метрдотелем в престижном стейк-хаусе, который был баснословно популярен в те дни. Стейки, картофель, вино в маленьких бокалах, мерцающие «атмосферные» огни. Метрдотелем мама была эффектным. В ресторан она являлась в одном из своих сексуальных платьев, которые удалось отыскать в руинах нашего разрушенного дома. Весь свой гардероб мама не спасла, но и тех нарядов, которые она нашла, было достаточно, чтобы производить впечатление, зарабатывать на жизнь.
Худо-бедно. Как оказалось, метрдотель получал меньше, чем бармен, и она, ради более высокого дохода, встала за стойку бара.
Единственным плюсом было то, что жили мы рядом с парком, который нам очень нравился. Там был бассейн, где Джози и мама загорали, пленяя всех своей совершенной красотой. Пляж от нас тоже находился не очень далеко, но машины у нас, разумеется, не было, и, если не удавалось уговорить маму свозить нас туда, приходилось ехать на автобусе. В общем-то, ничего страшного, просто это занимало больше времени, да и на обратный автобус опаздывать было нежелательно, а на пляже как-то не хотелось постоянно поглядывать на часы.
Первое время после переезда в Салинас я чувствовала себя одинокой как никогда в жизни. В «Эдеме» рядом постоянно кто-то был – сестра, Дилан, мама или папа. На худой конец, повара, официантки, музыканты или поставщики. К тому же со мной всегда были Уголек и кошки, обитавшие дикой колонией в зарослях карликового дуба.
Уголек умер от старости всего за несколько месяцев до землетрясения. Втроем – Дилан, Джози и я – мы устроили ему настоящие душевные похороны, его пепел развеяли над океаном и потом рыдали друг у друга на плечах, пока не выплакали все слезы. Угольку было шестнадцать лет – сто двенадцать в пересчете на человеческий возраст, но это служило слабым утешением. Сколько я себя помнила, он всегда был рядом, и я горько скорбела по нему. Родители обещали подарить нам нового щенка, но так и не удосужились свозить нас в собачий питомник.
И слава богу, как оказалось.
В безликой квартирке, что мы снимали в Салинасе, я почти все время была одна. К тому времени, когда я возвращалась домой из школы, мама либо собиралась уходить, либо уже ушла на работу. Джози и до землетрясения была тусовщицей, а в Салинасе ее тяга к развлечениям возросла вчетверо. У меня был библиотечный абонемент, и я неизменно посещала читальный зал, если удавалось найти кого-то, кто меня бы туда отвез, но маму было трудно уговорить. Иногда мы с Джози шатались по торговому центру, но это случалось не часто.
В общем, я маялась одиночеством. Читала. Не отползала от телевизора. Пересмотрела, наверно, все телепередачи, что шли тогда в эфире. Хоть что-то ведь должно было разбавлять тишину в квартире. Я училась готовить, пока по телевизору в гостиной показывали сериалы «Чудесные годы», «Принц из Беверли-Хиллз» и после обеда – мою любимую мыльную оперу «Санта-Барбара», которую даже Джози смотрела. Правда, больше по дому она ничего не делала. Мне было все равно. Моя жизнь, моя семья были разрушены, но в «Санта-Барбаре» ничего не менялось: Иден и Круз как выясняли, так и продолжали выяснять между собой отношения. Я пекла. Я стряпала. Я штудировала кулинарные книги из библиотеки, осваивала все кулинарные приемы, которые можно было освоить. И каждый день готовила ужин на всех троих. Чаще, кроме меня самой, мою стряпню никто не ел, остатки обычно летели в мусорное ведро, но мне все равно нравилось садиться за стол и ужинать по-человечески.
Занятия выпечкой скрадывали мое одиночество как ничто другое, по крайней мере, до тех пор, пока я не накопила денег на модем и дешевый компьютер, а на это ушло некоторое время.
В Салинасе мы прожили почти пять лет. Мама неплохо зарабатывала в баре. Я подрабатывала приходящей няней у матерей-одиночек, а достигнув совершеннолетия, нашла настоящую работу. У Джози деньги всегда водились, но никто особо не интересовался, где она их брала. Она упорно завоевывала себе славу первой потаскушки округа Монтерей, не пропуская ни одного парня, который положил на нее глаз, а она нравилась буквально всем. Особенно плохим парням, главарям банд.
И если Джози задавалась целью заполучить какого-то парня, ее не интересовало, есть ли у него подружка, связывается ли он с белыми девчонками и прочее. Стоило ей поманить пальцем, и парни падали к ее ногам, в огромных количествах. Она была невероятно привлекательна – мечта любого мужчины. Длинные белокурые волосы до стройной попки, узкая талия, красивый загар. Роскошной грудью похвастать она не могла, но этот недостаток с лихвой возмещали все остальные ее достоинства.
Иногда с кем-нибудь она встречалась относительно долго – несколько месяцев, а то и целых полгода, а потом снова находила кого-то еще. Если честно, думаю, именно за это ее и любили. Никому не дано было удержать Джози Бьянки.
Сама я редко бывала в компаниях. Я и прежде не очень в этом нуждалась, а в подростковом возрасте, став неуклюжей дылдой с непокорной копной кудряшек, слишком стеснялась своей внешности и потому сторонилась общества. Я мечтала о том, чтобы поскорее покинуть Салинас и поступить в университет, перебраться в другой мир, где я нашла бы уважение и понимание. Я хотела порядка и ясности, хотела получить образование. Мне хотелось беседовать на Серьезные Важные Темы, а не обсуждать ерунду, как все мои одноклассницы, у которых на уме были только наряды, мальчики и телешоу.
Я скучала по отцу. Скучала по Дилану, который умел слушать лучше всех на свете. Я стряпала, потому что теперь в нашей семье больше никто не готовил. Я немного растолстела, потому что теперь редко занималась серфингом.
Я была бесконечно одинока.
Наконец, скопив достаточно денег, я купила компьютер и модем, и общение в соцсетях меня спасло. Я нашла друзей на форумах и единомышленников среди подписчиков «Prodigy», онлайн-сервиса с электронными досками объявлений, завязала интернет-знакомство с группой увлеченных студентов-медиков, которые выпестовали мой интерес к медицине и в итоге помогли мне подать заявление в колледж и найти средства на учебу.
* * *
Я мчусь и мчусь по волнам, вспоминая те дни, но потом замечаю, что мне машет моя женщина-водитель, и выхожу на берег.
