Чувство вины, как и любое чувство, также имеет свою значимость: оно предотвращает нарушение границ, насильственные нападения и в целом аморальное поведение. Это возможно и в форме существующего чувства вины после нападения, которое может предотвратить дальнейшие нарушения границы, и в форме ожидаемого чувства вины при простом рассмотрении аморального поступка. При этом «аморальный поступок» не обязательно должен быть активным действием, а может также принимать форму отсутствия помощи или поддержки.
Таким образом, чувство вины имеет свое эволюционное значение – оно регулирует сосуществование людей. Это не меняет того факта, что это крайне неприятная эмоция. Там, где гнев может восприниматься как могущество, а выражение горя или беспомощности встречает утешение или сочувствие, чувство вины… просто ужасно и больше ничего. Трудно найти что-то положительное в вашей собственной вине. Вы обычно остаетесь в одиночестве. Вопрос, как с этим справиться, также чрезвычайно сложен. Наиболее очевидный вариант – честные и искренние извинения. Таким образом, жертва восстанавливает свое достоинство и право на границы, а виновный получает помощь в преодолении своей вины. Но что, если извинения невозможны?
ТРЕБОВАНИЕ БЫТЬ ВСЕГДА СЕКСУАЛЬНО СОСТОЯТЕЛЬНЫМ БОЛЬШЕ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ПОДСОЗНАТЕЛЬНЫМ. СЕГОДНЯ МУЖЧИН ОЧЕНЬ НАСТОЙЧИВО УЧАТ: ИХ ЗАДАЧА – ЧТОБЫ «ОН» ХОРОШО ФУНКЦИОНИРОВАЛ. МУЖЧИНЫ МОГУТ ВСЕГДА – А ЕСЛИ МУЖЧИНЫ НЕ МОГУТ, ТО ЭТО ИХ СОБСТВЕННАЯ ВИНА.
Альберту 32 года, и он приходит на психологическую консультацию, потому что во время ссоры сильно ударил свою подругу по лицу. Он «впервые совершил преступление» и сам ошеломлен своим поступком. Альберт образованный, интеллигентный человек, который ненавидит насилие – и, следовательно, теперь себя самого. Работать с ним несложно, учитывая мотивацию и способность Альберта к рефлексии. Он быстро изучает альтернативные способы борьбы со своими чувствами и может проработать в терапии более глубокие темы из своей жизненной истории. Но вина остается. Она тяжело давит на его плечи и сердце. Почти на каждом сеансе Альберт спрашивает, как с этим справиться. Он не может извиниться, его девушка ушла от него и отказывается общаться с ним.
В какой-то момент появляется слово «исправление», которое принципиально невозможно, и он превращает его в «улучшение». Альберт хочет противопоставить что-то хорошее плохому поступку, который он больше не может изменить. На следующей встрече он сказал мне, что когда вышел из мужского консультационного центра на прошлой неделе, то увидел рекламный щит с рекламой организации по оказанию помощи жертвам насилия. Когда он вернулся домой, то сразу же подал заявку на членство. В конце следующего сеанса я спрашиваю Альберта, как он относится к своей вине. Он отвечает:
– Я все еще чувствую себя виноватым, но в то же время я также чувствую, что могу совершать не только плохие, но и хорошие поступки.
– Как если бы вы могли бы многое простить себе? – спрашиваю я.
– Я попробую. Это нелегко, но я попытаюсь.
Учитывая тесную связь между мужественностью и активностью, властью и насилием, неудивительно, что многие мужчины чувствуют себя виноватыми. Эти чувства вины в значительной степени подавляются в повседневной жизни, потому что они очень неудобны и приводят к стрессу. Вина проецируется вовне, и вот преступник уже видит себя в роли жертвы, согласно девизу: «Виноваты всегда другие, я сам – бедная овечка!»
Иногда чувство вины прячется за автоматическими «исправлениями», смысл которых неясен виновному. Он вынужден совершать добрые деяния, иначе вина ворвется в сознание. Это прежде всего относится к старому чувству вины родом из детства, которое давно укоренилось в подсознании. Один клиент сказал мне как-то, что навещал своего овдовевшего отца неделю за неделей в течение почти полувека, хотя он «честно говоря, терпеть его не мог» и регулярно страдал от отцовских унижений. Позже выяснилось, что клиент чувствовал себя виноватым во внезапной смерти своей матери от сердечной болезни 45 лет назад, так как она умерла всего через несколько недель после его переезда из семейного дома. Этот пример проясняет, что может быть (субъективная) вина без (объективной) вины, то есть без действительно аморального поступка. Однако женщины и мужчины страдают от таких «необоснованных» чувств вины, связанных с ценностями и нормами семьи или другого окружения – часто даже если они сами были жертвами аморальных поступков.
Феномен подавления других чувств, таких как горе и беспомощность, посредством субъективного переживания вины характерен именно для мужчин. При очень серьезной потере иногда легче чувствовать себя ответственным и виноватым, чем испытывать грусть и беспомощность, которые приносит такой удар судьбы. Настаивая на своей собственной ответственности за трагическое событие, вы создаете ретроспективную иллюзию, что вы не были беспомощны при ударе судьбы. Таким образом, можно сохранить весьма желанную уверенность в том, что вы никогда не будете беспомощными в дальнейшем, если будете принимать правильные решения. Возможность дальнейшего подавления горя дорого стоит, и цена ей – постоянная вина.
Стыд
Чувство стыда обычно возникает в ситуациях, когда мы сталкиваемся с нашим собственным несовершенством или нам угрожает публичное изобличение. Оно сигнализирует нам о том, что мы касаемся своего собственного предела интимности. Соответственно стыд возникает в сфере секса, когда все наши физические и поведенческие недостатки, а также сексуальные предпочтения и потребности предстают в обнаженном виде – во всех смыслах. Но наиболее типичной формой стыда для мужчин является другая: стыд перед лицом собственных «мужских чувств». Когда мужчины на самом деле переживают такие эмоции и больше не могут скрывать их от других, они часто испытывают стыд. Стыд – это чувство, от которого трудно избавиться. Поэтому мужчины пытаются отгородиться от него, например, проецированием на других, подобно чувству вины. Например, мужчина критикует партнершу за то, что считает постыдным для себя. Или что-то во внешности партнера подвергается критике. Логика, стоящая за этим: «Если бы моя подруга была похожа на Скарлетт Йоханссон, то я мог бы гордиться, тогда мне не было бы стыдно». Поскольку такие проективные высказывания естественным образом затрагивают больные точки и стыд другого человека, все это перерастает в бесконечные споры с соответствующими травмами.
