— Нет, это из-за того, что она оказалась рядом с теми, у кого слишком много денег и смертей на руках, — попыталась я успокоить в первую очередь Ваню, а во вторую себя — всё равно кошки скребли. — Но на самом деле, может, для неё такой исход и не плох.
На меня вытаращились как на асоциальную личность, так что пришлось объяснять:
— За участие в подобном деле ей грозило пожизненное без возможной амнистии. Наши тюрьмаги — это не санатории, там и пяти лет хватает для магического истощения. А она слабенькая вещунья, причём избалованная. Такой не продержаться долго. Так что…
Я развела руками. Слова тут трудно подобрать, да и Ваня после снимков оказался не в том состоянии, чтобы рассуждать о вероятностях. Я не знала, как лучше: побыть с ним или оставить одного, поэтому отправилась к Соне с докладом. Та кивнула и сразу открыла справочник, где значились все магические организации в том здании. Не в чномсовскую же картографию забегала Яна.
Ваня пришёл сам. С натянутой улыбкой он спросил, где я потерялась, и утащил обратно к себе. Он о чём-то напряжённо болтал со мной, но я не слушала, наблюдая за ним.
— Вань, не обязательно делать вид, что всё в порядке, — сочувственно сказала я.
— Ты не ревнуешь? — спросил он, поняв, что его раскусили.
— Смерть — это не повод для ревности.
— Ты знаешь… Я как-то слишком близко к сердцу её принял. Ты ушла, а я вот хожу и вспоминаю: вот здесь Яна любила сидеть, там обычно стояла, прислонившись к стене. И так больно…
— Здесь нет ничего особенного. Ты просто её слишком хорошо знал, да и следил за ней — она ведь тебя задела своим уходом. Не важно, кто умирает: друг или враг. Если человек был слишком близко, он оставит после себя дыру. К тому же, тут речь об убийстве. Волей-неволей думаешь, а вдруг и я вот также…
— У тебя кто-то умирал из близких? — вопрос вновь прозвучал тем странным тоном, в котором я не могла разгадать эмоции. То ли угадала я его чувства, то ли несла чепуху.
— Нет, — покачала я головой. — Просто, когда в отделении насмотришься… Мне часто снится подобное. Иногда мне кажется, что во сне ощущения даже острее, чем были бы наяву.
— Посиди со мной, — попросил Ваня, похлопав по дивану около себя. А права я оказалась или нет, так и не сказал.
— Ничем больше поделиться не хочешь? Легче станет.
Он явно хотел, но мялся. Я не понимала почему, а когда заговорил — дошло. О прошлой любви как-то не принято беседовать с нынешними невестами.
— Я всё не могу понять, что между нами было. Яна ведь сама начала со мной флиртовать, можно сказать, отбила у другой девочки. В начале года, после родительской аварии. Но пока мы встречались, как будто всё чего-то ждала, постепенно теряя интерес. Возможно, если бы я тогда угадал…
— А ты так и не понял? — удивилась я, именно с этой догадки и начав отсчёт. — Она никогда тебя не любила. Просто как-то узнала, что убийства в гимназии связаны с зельями. Скорее всего, на это хватило её дара. Она привыкла жить хорошо, ей нужны были деньги. А кого заподозрить, если не единственного зельевика? Пока вы встречались, она уже разобралась, что к чему и, видимо, нашла выход на нужных людей. Ты был ей больше не нужен, даже помешал бы.
— Ты из неё прям злодейку делаешь, — невесело усмехнулся Ваня.
— Хорошие девочки не носят серёжки с бриллиантами, при этом заставляя сестру, у которой трясутся руки от магического истощения, выплачивать половину стоимости лечения матери. Крути не крути, а на безвинную жертву она не тянет. Да и вряд ли в отработанную схему кто-то вдруг решил вставить новое звено, к тому же такое слабенькое.
И тут я вспомнила про снимки: подскочила и побежала их ещё раз пересматривать. Мой парень даже не обратил внимания на столь внезапный уход. Думал о чём-то и, наконец, выдал:
— А ведь если под таким углом посмотреть, то всё сходится. Все её ожидания, намёки, странности в поведении…
Вместо того чтобы как-то отреагировать на его слова, я лишь пожаловалась:
— Вот уроды!
— Ты о чём?
— Да о своём, о девичьем. Предлагать посмотреть не буду, но ты представь: на ней поддельные серёжки!
И сосулька якобы сама упала. Ай-ай-ай, городские службы! Только опять они как-то плохонько заметают следы, неаккуратно. Если они и здесь всё так же делали, то как вообще им верили?
* * *
Хотя погода на территории стояла и осенняя, а темнело по-зимнему. Вечерами, сколько бы народу на улице ни гуляло, я старалась от корпуса не отходить. Даже с Ваней и Соней, несмотря на все их заверения. А уж без них… Я передвигалась исключительно от домика к домику. Вот и сейчас, возвращаясь после позднего занятия, не желала изменять привычке. Однако возле самого входа в учительскую общагу меня перехватил Альберт и попросил прогуляться до директора.
— Он знает, где меня найти, — упёрлась я, не желая на ночь глядя идти не пойми куда.
— Лид, он что, за ученицей будет бегать? Попросил тебя привести, говорит, что-то личное, — скривился парень.
— А ты тут причём?
— Маршрут выбрал неудачно, — замогильным голосом пожаловался Альберт, и я поняла, где у него сидим мы с директором вместе взятые. Но желание идти от этого не прибавилось.
— Он же вообще уезжал на сегодня? — припомнила я, как с утра Валерий извёлся от того, что инвесторы его куда-то там вытянули.
— Вот приехал! Прям в дорожной куртке у ворот и отловил меня. Говорит, хочет пообщаться, пока о его возвращении не узнали. А ты тут девственницу на первом свидании из себя строишь!
Ну не на-а-адо! Девственницей на первом свидании я ломалась куда меньше. Я тогда была любопытной, а сейчас вот как-то постарела для гуляний по темноте.
— Блин, тут до гимназии два шага! Чё, кабинет боишься не найти? Хочешь — провожу!
Вот тут я сдалась. Валерия в причастности я не подозревала, скорее наоборот, а от инвесторов он мог узнать нечто интересное. Правда, почему он собирается сообщить это мне, а не Соне… Рассуждать под пристальным взглядом Альберта оказалось неудобно, так что пришлось хлебнуть приготовленное заранее зелье быстрой реакции и согласиться на прогулку.
Фонарей тут было мало, а вот колдобин — наоборот. Я не свернула себе шею только из-за выпитого снадобья, но в пути смотрела исключительно себе под ноги, не замечая ничего вокруг. До гимназии мы дошли неожиданно быстро — не успела я оглянуться, как уже оказалась внутри. Свет в коридоре не горел. Я насторожилась, желая спросить у Альберта, не мог ли Валерий не прятаться так далеко, как что-то мелькнуло перед глазами.
Мне удалось перехватить верёвку руками, но силы оттянуть её почти не было — меня пытались душить. Человек подошёл слишком близко, поэтому я смогла наступить ему на ногу. Убийца чуть ослабил хватку, я высвободила одну руку и наспех бросила первое попавшееся заклинание.
