Двое драконов кружили в воздухе. Тот что поменьше крутился вокруг огромного то и дело задевая его. Крупный тоже не оставался в стороне, то и дело выпуская струи пламени в противника.
Помимо меня в саду были остальные драконы.
— Остановите их, прошу вас, — я подбежала к ним.
Меня тут же перехватил лысик, и тут же отпустил. Они все от меня отшатнулись и зажали пальцами носы.
— Простите, принцесса. Но от вас воняет так, будто вы в чан специй упали, — сказал Гелудин.
— Да плевать. Они сейчас поубивают друг друга, — я тыкнула пальцем в небо.
— Мы не будем вмешиваться, — Низам надменно посмотрел на меня. — Малыш итак много путался под ногами, чтобы мы впряглись за него. Все, что происходит в небе его рук дело.
Я с мольбой посмотрела на других, но те тоже не проявили энтузиазма. Хоть целуй их всех.
А в небе разворачивалась война не на шутку. Маркольм махал лапами, пытаясь задеть более ловкого противника, который то и дело нацеливался на его грудь, будто хотел пробить жесткую чешую. Интересно, а у драконов такая же крепкая чешуя, как у крокодилов? Да, какая разница, если….
Маркольм поймал в лапы Одера в районе груди. Тот не мог вырваться, и лишь мотылялся, выпуская струи пламени в морду огромного дракона. Одер все же изогнулся и ухватил Маркольма за лапу, дсавив ее. раздался рев ранненого зверя.
Огромный дракон крутанулся в воздухе, а мелкого отбросило к замку. Он врезался в него, как самолет, который сумел взять разгон, но не сумевший взлететь.
На Одера падали камни, оседающего замка. Вот-вот и он сорвется в пропасть, полную огромных каменных шипов.
Я нервно сглотнула, понимая, что не зря я не осталась в замке.
Камни сыпались, как дождь на неподвижного дракона, застрявшего в замке.
Маркольм сделал виток в воздухе, громко рыкнул, и рванул прямо на бессознательного Одера.
— Принцесса, вам лучше не смотреть, — передо мной встал Родериц, ограждая от атаки Маркольма.
Сердце нервно дернулось.
— Я уже взрослая девочка, чтобы смотреть фильмы восемнадцать плюс, -- ответила я.
Раздался новый удар по замку.
Черный дракон врезался в серый туман, клубившийся в замке, доламывая эту часть здания. И тут же с карниза сорвался увесистый булыжник, острым концом, ударив Маркольма по голове.
Он мотнул головой, его лапы заскользили по каменной кладке, а он терял равновесие. Бесполезные крылья дергались из стороны, будто он хотел взлететь, но не мог. Если он свалится вниз, то насадится на штыри.
Боже, я же совсем не хотела этого. Я же просто хотела спугнуть Маркольма запахом, а не чтоб он умер. Хоть он и ган…дракон, но не заслуживает смерти.
Вокруг него засиял темно-синий дым. В один момент показалась окровавленная фигура Одера в проеме, протягивающая руку в туман. Он резко дернулся, а на него сверху упал Маркольм.
На месте огромной дырки, оставшейся от стены замка тут же появились принцессы. Они поддерживали, падающие конструкции своими руками. Девочек было около тридцати. Да, пусть драконы хоть поубивают друг дружку, но замок они дали бы разрушить.
—М-да. Я думал кто-то кого-то убьет, — протянул Низам. — Принцесса, моя комната находится в другом крыле. Вы всегда можете воспользоваться моей ванной.
Я ненавидящим взглядом посмотрела на него.
— Я просила вас помочь, но вам никому нет дела. Вам вообще все равно на то, что происходит, — прошептала я.
Разве мир, где живут такие эгоисты не способные помочь другим достоин того, чтобы его спасали? И это только драконы в замке, а те люди, что за стенами.
В этот момент мне было тяжело и горько, что девочки отдавали свои жизни ради того, чтобы рождалось такое безразличие к чужой беде. Это даже хуже, чем пройти на улице мимо человека, которому стало плохо. Ими всеми движет старый, добрый дедушка эгоизм. Пока беда не коснется, они так и будут стоять в сторонке, наблюдая чужой взлет или падение. Они наблюдают за чужой смертью, радуясь, что на том месте не они. Ведь кто-то да должен быть героем.
Впервые в жизни я испытывало такой негатив по отношению к кому-либо. Но что шашкой махать?
Я рванула в замок. Сердце бешено билось, горло драло от нехватки воды. Смело можно сказать, что я осталась без комнаты. Да плевать. Я залезла по главной лестнице, еще больше потрескавшейся после драконьей драки.
Мужчина я нашла в коридоре. Из головы Маркольма текла кровь. Он лежал без сознания. Одер же лежал рядом, постанывая. Он пытался подняться, но не мог.
Мы встретились взглядами.
— Все хорошо, я жив, — сказал он, содрогнувшись от боли.
— Клара, Карл, — позвала я.
— Они там, — он едва показал пальцем в сторону окон.
— Сейчас я помогу, — я подошла к мужчине, и попыталась поднять его.
Теплая волна возбуждения прошила тело. Мне хотелось прижаться к нему, провести рукой по его мышцам, но я сдерживалась.
Рядом хрипнул Маркольм. Живой. Ну и ладно. Полежит немного, а когда призраки освободятся, то пусть займутся им.
Я помогла Одеру подняться, и мы направились к лестнице. На третьем этаже еще есть свободный комнаты.
— Я дойду, — прошептал Одер, пытаясь снять руку с моего плеча, но я удерживала ее.
Итак не могу смотреть на его раненную спину.
— Все нормально, — выдохнула я, поддерживая мужчину.
Боже, как же это волнительно. Побыстрее бы добраться до кровати. Там я его раздену, и как воспользуюсь ситуацией.
Я пыталась призвать образ Вала, чтобы реально не прижать Одера к стене, но почему-то не могла. Вспомнила касания моего незнакомца, но то тепло, что шло от эльфа напоминало Вала. Мне стало не по себе.
Мы ввалились в первую попавшуюся комнату. Она была в бежево-розовых тонах. Можно было так сказать, что девчачья. На стенах гобелены, на столе вазы с цветами, источающими приятный аромат. Здесь всего две двери — одна в уборную, а вторая в спальню.
Я отпустила Одера, лишь для того, чтобы закрыть ее на замок.
С ужасом взглянула на глубокие борозды на его спине, когда он прошел вперед. Кровь затекала за пояс брюк, а под ступнями оставались кровавые следы.
— Я регенирирую, — сказал мужчина и улегся на кровать спиной к верху.
И вновь застонал.
Осмотревшись, я взяла скатерть со стола и направилась в уборную. Смочила ткань, и вернулась к Одеру.
Борозды на его спине стали меньше.
— Я вытру кровь, — сказала я, присев рядом с ним.
Карие глаза посмотрели на меня с болью, и закрылись.
— Хорошо, прошептал он.
