Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
Потом… Потом что-то случилось, и я оказался здесь.
Мой дух был спокоен. Если я умер, сокрушаться уже не о чем. Но где тогда души других мертвецов? Где Стикс, где ладья Харона? Или эта лестница ведет меня к ним и я буду сбегать по ней до тех пор, пока не забуду всю свою прежнюю жизнь до последней детали?
Я слышал однажды серьезный взрослый диспут на эту тему: душа, чтобы слиться с мировым духом, должна прежде потерять все, делающее ее особенной и отличной от других, говорил один спорщик.
Но что толку в обтертой морем гальке, возражал другой, если на берегу таких не счесть и все они есть просто один повторяющийся много раз камень? Зачем нужен подобный дух и кому? Духу нет необходимости быть кому-то нужным, отвечал первый, остальное узнаешь, когда умрешь… После смерти нет памяти и нет ужаса.
Ужаса я и правда не чувствовал. Скорее было интересно: как я забуду себя? Будет ли это больно? Быть может, бронзовый меч, мимо которого я прохожу, внезапно сорвется с подставки и отсечет мне голову? Или я просто состарюсь за время бесконечного путешествия вниз и память незаметно высыплется из меня, как зерно из прохудившегося мешка?
Нет, понял я еще через несколько кругов, все случится совсем не так.
Я буду глядеть то на бронзовую ворону, то на этот венок, то на эту маску Солнца – и не останется повода вспоминать о чем-то другом. Я ведь давно уже не думаю о прошлой жизни, а полностью поглощен своим странным путешествием. Я с опаской слежу за тем, что вокруг, и замечаю происходящие перемены.
Кто-то меняет прогоревшие факелы на новые. Они такие же, но длиннее и сидят в кольцах чуть иначе. Кто-то доливает масла в лампы.
Быть может, в темноте вокруг спрятаны леса, где сидят невидимые рабы вроде тех, что обслуживают арену? Когда я ухожу с одной площадки на другую, они неслышно спрыгивают на нее и готовят ее к моему следующему проходу…
Некий огромный и скрытый во тьме механизм постоянно переносит пройденные мною сегменты лестницы вниз и беззвучно соединяет их с остальными. А тот участок, по которому я спускаюсь, тем временем плавно движется вверх, и вся конструкция, соединенная с невидимыми машинами, остается на месте… Представив себе это, я испытал головокружение и чуть не споткнулся.
Такую механику, наверно, сложно скрыть даже в самом огромном здании. Мало того, ее работа будет зависеть от скорости моего движения вниз.
А почему я иду вниз?
Ответ был, конечно, прост – всякий знает, что спускаться по лестнице легче, чем подниматься. Но если моя догадка насчет механизма верна, мне достаточно пойти вверх, чтобы его работа стала видна… Почему-то мне показалось, что эту мысль подала мне бронзовая ворона.
Если я действительно спускался в Аид, подумал я, его духам может не понравиться, что я поднимаюсь назад к жизни. Но духи еще никак не проявили себя, если не считать смены факелов и ламп. А это с таким же успехом могли делать и люди.
Сейчас будет чаша. Потом опять ворона – и она, наверно, посмотрит с презрением на труса, не сумевшего воспользоваться ее советом…
Внезапно для себя я повернулся и пошел вверх на середине очередной лестницы.
Площадка была на месте. Мимо проплыл только что виденный львиноголовый человек с красной пастью – он равнодушно глянул на меня своими белесыми мраморными глазами. На тумбе перед ним лежала та же маска Солнца с шипами, что и минуту назад. Ничего не изменилось.
Но следующий круг ступеней выглядел темнее, чем обычно. И скоро я понял почему.
В его конце никакой площадки не было.
Лестница обрывалась в черную пустоту, и я испуганно замер на ее краю.
Испуг, впрочем, быстро прошел. Из темноты летел ветерок, теплый и свежий – как будто я стоял над ночным морем. Видно ничего не было, но мне казалось, что передо мной изначальная бездна, где когда-то зародились боги и мир. Здесь мрак только для меня, а для богов все залито светом.
Боги парят в этом свете и предаются наслаждениям, не понятным человеку. Может быть, одно из этих наслаждений – следить за нами. Может быть, то, что мудрецы называют Хаосом, тоже одна из их игр – сладчайшая… Или правы ученые греки, говорящие, что наша земная жизнь есть постыдная ошибка и умнее всего как можно скорее вернуться туда, откуда мы пришли?
В темноте произошло движение. Не знаю, что насторожило меня – еле заметный звук или дуновение ветра… Я попятился назад по ступеням и увидел беззвучно приближающуюся скалу, словно бы огромную каменную челюсть, косо наезжающую сверху. Через миг новая площадка со статуей львиноголового, озаренная дрожащими огнями ламп и факелов, с еле слышным стуком соединилась с лестницей.
Да, все было так, как я предположил. Раньше я, кажется, не слышал этого каменного стука… Или слышал, но не придавал ему значения? До меня ведь доносились какие-то звуки. Или нет?
Может быть, я все же сплю? Сон бывает невероятно убедителен, потому что для своего подтверждения опирается только сам на себя. Надо проверить последовательность бронзовых символов.
Внизу осталась маска Солнца. Значит, на спустившейся из темноты площадке должен лежать меч с крюком. Я опять пошел по лестнице вверх, но не добрался до ее конца.
На краю площадки стоял воин, похожий на бойца из какого-то страшного загробного цирка.
Подумав это, я тут же понял, что любая арена, от амфитеатра Флавиев до эмесского ристалища, и есть загробный цирк. С одной стороны он земной, и туда приходят обычные люди, а с другой – потусторонний и окружен голодным сонмом… Тени усопших тоже ищут зрелищ и питаются проливаемой кровью.
Эта мысль промелькнула в моем уме за кратчайший миг, и я удивился даже, что никогда не размышлял о подобном. А потом пришел страх.
Света, падавшего на воина, хватало, чтобы хорошо его рассмотреть.
В его правой руке был тот самый меч с крюком, поглядеть на который я собирался пару минут назад. На груди – погнутая ударами бронзовая пластина. В левой руке – маленький выпуклый щит, в котором я опознал бронзовую чашу… Похоже, он вооружился священными предметами, пройдя по тем же лестницам, где до этого гулял я.
Еще на нем был темный шлем в виде бычьей головы – довольно частый среди цирковых и поэтому не слишком меня напугавший.
Но шлем был выполнен с удивительным искусством. Так я подумал сначала – а потом, когда маленькие блестящие глаза несколько раз моргнули, понял, что это не шлем.
Это была живая бычья голова, одновременно страшная и смешная из-за косо надетого на нее бронзового венка… Надо мной стоял критский ужас, минотавр, точь-в-точь такой, как на мозаике из нашего дома в Эмесе. И в ту секунду, когда я узнал его, он медленно пошел ко мне по лестнице.
Я побежал прочь. Но за нижней площадкой не было другой лестницы – она обрывалась в пустоту. Я или нарушил ритм каменного колеса, в котором бегал, или вышел из него сам… Даже если через минуту-другую из темноты появится новая лестница, будет уже поздно: боец с бычьей головой настигнет меня раньше.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
