– И все-таки, – подал голос Башмачков, – тайна «Черной розы» совсем недавно открылась новой, криминальной стороной. Артюхов уже лежал в морге, когда обнаружилась страшная находка. Позавчера, неподалеку от водолечебницы, в глубокой траншее, мы наткнулись на труп молодой девушки, пролежавший в земле больше двух десятков лет. Полиция ведет расследование. Задержан один опасный преступник, второй сумел скрыться. Нам с Ангелиной Викторовной чрезвычайно интересно, почему именно сейчас, через столько лет, кто-то решил спрятать следы преступления?
– Вот пускай полиция и разбирается во всем этом, – устало сказала Жанна. – Мне было бы крайне неприятно узнать, что мой бывший муж Воронов не только бл@дун и аморальный тип, что известно даже курьерам в его «Столичном сплетнике», но еще и хладнокровный убийца. Вы, возможно, уже читали в желтой прессе о том, что я недавно сбежала от него к моим родителям, схватив в охапку троих мальчиков. Когда двадцать пять лет назад юной и романтичной особой я выходила замуж за Воронова, то, разумеется, не могла себе представить, что когда-нибудь буду разводиться с ним, да еще с таким громким скандалом. Представьте себе: все эти годы моя семейная жизнь многим казалась красивой сказкой! Женщины ревниво изучали фасоны моих платьев и бренды сумочек, мужчины тайно завидовали большим деньгам Петра и моим деловым успехам. Я одна знала, что в нашей жизни все отнюдь не так радужно, как об этом писала пресса, но не хотела, чтобы посторонние узнали жестокую правду. Петр всегда был деспотом и ревнивцем, он привык решать все семейные вопросы в одиночку и не терпел малейших возражений.
– Почему же вы столько лет все это стойко выносили, а решили развестись именно теперь? – не выдержала Лина.
– Все очень просто: чаша терпения переполнилась, – сказала Жанна неожиданно кротко. – Я давно знала, что Петр изменяет мне с молоденькими девушками, и кое-как мирилась с этим ради наших мальчишек. Но когда супруг стал устраивать этих алчных и беспринципных девчонок на работу в редакцию, я сломалась и уже не могла делать вид, что в нашей семье все идеально. После одного такого скандала он уволил очередную юную пассию, но вскоре до меня дошли слухи, что мой муж по-прежнему встречается с этой малолетней аферисткой. Пришлось нанять частного детектива, чтобы подтвердить или опровергнуть мои подозрения. Увы, все оказалось правдой. Супруг пристроил девчонку на работу в одно теплое местечко, а сам продолжал с ней по-прежнему встречаться. Он спал с ней даже у нас дома, в нашей постели, когда я уезжала с мальчиками в отпуск. Представляете: при его-то колоссальном капитале он жалел денег даже на то, чтобы снять для встреч с любовницей номер в гостинице!
В общем, я получила от частного детектива полное подтверждение того, что Воронов продолжил мне лгать и что он не собирается бросать свою малолетнюю дурочку.
На столе у Жанны завибрировал мобильник.
– Привет, – сказала она в трубку уже другим голосом, намного более мягким, чем только что говорила с Линой и Петром. В ее голосе теперь преобладали низкие, почти бархатные нотки. – Хорошо, что ты позвонил мне именно сейчас! Признаться, Сокол, у меня был тяжелый день. Через минутку провожу посетителей и наберу тебя. Есть кое-какая любопытная информация.
Жанна отключила айфон и обратилась к Лине и Петру:
– Итак, друзья, подводя, как принято говорить, итоги нашей встречи, хочу еще раз подчеркнуть: мы с Петром давно уже чужие люди. Надеюсь, наши мальчики когда-нибудь смогут простить этого эгоистичного человека. Все-таки он их отец, а такое звание дается пожизненно. Еще мне очень хочется верить, что давняя история с «Черной розой» не слишком повредит репутации Воронова. Отец моих детей – убийца… Согласитесь, это было бы перебором даже в свете дележки имущества. Не думаю, что он имеет отношение к тому давнему трупу. Поверьте, я не кровожадная: все-таки у нас общие дети. А теперь до свидания. Мне надо работать.
В коридоре Лина дернула Башмачкова за рукав:
– Ты понял, кто ей звонил? Александр Соколов!
– Ну, позвонил, и что такого? – удивился Башмачков. – Соколов давний друг ее мужа, значит, и с Жанной в приятельских отношениях.
– Ты знаешь, Башмачков, при одном упоминании этого Сокола у меня по коже начинают бегать мурашки, а это плохой знак. Сдается, что Большой Шурик что-то замыслил против своего «корешка» Воронова. Иначе с какой такой радости он стал бы названивать бывшей жене своего ближайшего друга?
– Может, с целью их помирить? – проворчал Башмачков, основательно запутавшийся в семейных разборках Вороновых. Впрочем, разобраться в интригах и хитросплетениях отношений двух главных редакторов и друга их семьи Соколова было по силам только женским мозгам. Как мужчины ни настаивают на преимуществе их серого вещества, все же в понимании дел семейных и любовных они сильно уступают «дурам бабам».
– Из Соколова миротворец – как из меня балерина, – сообщила Лина. Она оглянулась, убедилась, что никто за ними не наблюдает, и сделала пируэт на месте, видимо. попытавшись самой себе доказать обратное. – Уверена, что этот тип, Большой Шурик, наоборот, для чего-то настраивает Жанну против мужа. Понять бы, какой ему из всего этого гешефт?
– Полагаю, мы скоро обо всем узнаем. – сказал Башмачков. – Предлагаю завтра плотно пообщаться с нашим доблестным следователем с косичкой. Короче, с утра отправляемся в Санаторий имени Ленина. Мне кажется, там по нам уже соскучились.
Шведская стенка
Теневой босс Александра Соколова по кличке Швед, грузный и одышливый мужчина за пятьдесят, много раз бросал курить, и все без толку. Одышка и кашель с курением сочетались плохо, но как ни пытался Швед заняться здоровьем, благие намерения каждый раз разбивались о жестокую реальность. Слишком ответственные вопросы стояли каждый раз на кону и слишком серьезные суммы озвучивались во время приватных встреч в его загородном доме. Без курения, этого привычного антидепрессанта, Швед бы всех этих «шекспировских страстей» не выдержал, давно бы слег с инфарктом или инсультом.
Большой Шурик застал босса окутанным, как обычно, густым облаком дыма. Мужчины обменялись крепким рукопожатием, и Соколов без лишних объяснений положил на стол хозяину кабинета пухлую «бандероль».
Швед кивнул и отработанным движением забросил пакет в верхний ящик стола.
– Садись, чего стоишь, как не родной, – хохотнул хозяин кабинета, – предлагаю расслабиться «за рюмкой чая». Возьми в баре «Хеннеси» и пару коньячных рюмок, – продолжил он тоном, не допускавшим возражений – Достань из холодильника нарезанный сыр, колбаску и лимон, они укрыты пленкой.
Швед вышел из-за массивного дубового стола и уселся в мягкое кожаное кресло напротив гостя. От Соколова его теперь отделял изящный журнальный столик на тонких ножках. Кресло, прогнувшись под грузным хозяином, привычно заскрипело. Швед разлил по рюмкам коньяк и предложил:
– Ну что, за будущие горизонты!
Он лихо опрокинул рюмку и подмигнул гостю.
Соколов вопросительно взглянул на «куратора» и тоже выпил до дна.
