Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
Взяв адресок удачливой Нины, я в глубокойзадумчивости пошла вниз. Вера Ивановна Никитина! Уж не сестра ли АлексеяИвановича, чей труп уютненько устроился в багажнике моего «Вольво», и не она липриезжала к Прохору в брошенную деревню? Ну и куда идти сначала – к Ниночке?
Девушка, очевидно, не стеснялась в расходах,потому что снимала квартирку не где-нибудь, а на улице Черняховского, в доме,сплошь заселенном писателями и членами их семей. Естественно, дверь подъездаукрашал домофон, впрочем, весьма допотопного вида. Повертев железные ручки, недобилась ответа.
Из восемьдесят третьей не донеслось ни звука.
На протяжные гудки высунуласьстаруха-лифтерша.
– Кого надо?
– Нину Самохвалову.
Старушка подобрела.
– Нинуля вернется только завтра, домойпоехала погостить. Вот, ключик оставила, кошку кормить, Милада Львовна велелаприсматривать.
– Кто? – не поняла я.
Старушка пригласила меня в темноватый, нотеплый чистый подъезд и моментально вывалила всю информацию.
На пятом этаже, в восемьдесят третьей всюжизнь проживал прозаик Аркадьев с женой. Сам хозяин давно скончался, а вдовадва года как переехала жить к дочери в соседний дом. Свои апартаменты сдалаплемяннице, очень милой девушке Нине.
– Такая красавица, – тарахтеластарушка, – умница. Всегда вежливо здоровается: «Доброе утро, КатеринаАндреевна». Чаем угощает, конфетами.
Милада Львовна оставила в квартире кошку. У еедочери аллергия на кошачью шерсть. Ниночка кормит животину. Если уезжает куда,оставляет ключи бабе Кате, чтобы киска не померла с голоду.
– И часто она отсутствует?
– Так ведь работа у ней такая!
– Какая?
– А вы кто ей будете? – неожиданнопроявила бдительность бабуся.
Но у меня уже готов ответ.
– Разрешите представиться – ЛюбовьПавловна, служу в институте, вот прислали узнать, отчего Нина занятияпропускает.
– Тяжело-то как бедняжке – и учись, иработай, – вздохнула Катерина Андреевна, – на стипендию теперь непрожить, впрочем, и на пенсию тоже, вот и сижу тут, у дверей, на старости лет.
Правильно поняв намек, я подала консьержке сторублей. Та моментально спрятала бумажку и заявила:
– Не ругайте девку, благородное делоделает!
– Да где ж она трудится?
– В обществе инвалидов. Ухаживает забезногими, безрукими, иногда даже домой ей их привозят. Знаете, Ниночкаобъясняла так – вызывают человека в Москву на операцию, а жить негде исопроводить некому. Родственники ей платят, и Нинуля встречает больного,отвозит в больницу, ухаживает за ним… Очень, очень благородный труд иоплачивается хорошо. Тут у нее неделю назад машина сломалась, а надо забиратьженщину, попросила Юрку – дворника, так дала мужику полтыщи. Он на радостяхпотом три дня пил.
Провожаемая бесконечной старушечьей болтовней,я вышла во двор и пошла искать дворника. В голове бились мысли. Если Ниночкаофициально работает патронажной сестрой, то денег у нее просто не может быть.Получают медицинские работники копейки. Значит, занимается частным бизнесом,многие родственники готовы платить, чтобы самим не возиться с больными, темболее если нужно перевозить их из одного города в другой. Но неужели за этодают такие бешеные деньги, что можно снимать квартиру в престижном районе,великолепно одеваться и считать сто долларов копейками?
Дворник отыскался за небольшой дверкой снадписью «мусоросборник». Мужик стоял возле груды объедков и грустнорассматривал пустую бутылку из-под виски «Белая лошадь». Увидев меня, пьяницахмыкнул и проникновенно сообщил:
– Видала, чего за воротник льют?! Хоть быраз недопитую вышвырнули, попробовать охота.
– Вам не понравится, – утешила яего.
– Откуда знаешь? – обиделсяЮра. – Может, и полюбил бы виску, да средств нет на такие выпивоны…
Я усмехнулась. Году примерно в восемьдесятседьмом, в самый разгар неравной борьбы Михаила Сергеевича Горбачева салкоголем, зашла в продмаг на улице Кирова. Девственно пустые прилавки иневесть откуда взявшаяся бутылка ликера «Бенедиктин» ядовито-зеленого,абсолютно не пищевого цвета. Такое страшно ко рту поднести, но двое работяг гляделина «Бенедиктин» с вожделением. Пересчитав имеющуюся наличность, купили ликер и,не долго думая, скрутили в уголке бутылочке голову. Один опасливо понюхал испросил:
– Как думаешь, пить можно?
Второй, более бойкий и решительный,резюмировал:
– Выпить можно все, что течет, –сунул приятелю емкость, – ну, давай, начинай.
Первый осторожно глотнул и прислушался, какжидкость сползает по пищеводу.
– Ну, – поторопил другой, –рассказывай, как?
– Ничего, – пробормотал, переводядух, мужик, – склизко очень.
По-моему, лучше о «Бенедиктине» и не сказать.
Дворник элегически глянул на меня.
– Надо чего? Ложки в мусоропроводпобросала? Хотя вроде не из наших!
– Нет, поговорить хочу.
– И о чем балакать станем? –оживился Юрка.
– Нину из восемьдесят третьей заешь?
– А как же! Самостоятельная девица,красивая и при деньгах.
– Что за женщину подвозил ей?
Дворник задумчиво почесал нос грязным ногтем ишмурыгнул.
– Жизнь дорогая пошла, страсть! Азарплата – слезы, только на хлеб.
Я достала кошелек и многозначительно повертелаего в руках. Юра оживился.
– Могу такого про Нинку рассказать!Столько такого!
– Ну да? – изобразила яудивление. – Небось врешь?
– Кто, я? – пришел в негодованиедворник. – Да я про всех все знаю – мне мусор рассказывает.
– Участковый? – не поняла я.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
