Грегори улыбнулся.
— Это не женщина, сэр. То есть… черт, конечно, женщина, но она моя сестра. Она всего на два года старше меня. Кроме нее, у меня нет никого на свете. И если кто-то узнает, что я ушел к вам, страшно подумать, что они с ней сделают…
— Это точно. Ладно, езжай. Возьми гнедую кобылу. Ее никто не узнает — она не из тех лошадей, что мы забрали у англичан.
— Да, сэр, спасибо. Я скоро вернусь.
Кивнув, Брендан посмотрел, как Грегори вскочил на лошадь, помахал ему рукой и отвернулся.
— Куда это он? — спросил подошедший Эрик.
— В Англию.
— Решил, что хватит с него, да?
— Нет. Хочет съездить за сестрой.
— За сестрой? — покачал головой Эрик. — Да.
— Вот посмотришь, он не вернется. — Вернется. Я уверен.
— Хм. А может, вернется, но с целой армией. — Брендан покачал головой.
— Ты ошибаешься.
— Да? Ты уверен? — ухмыльнулся Эрик. — А может, надеешься, что он заодно привезет и весточку от некоей графини?
— Возможно, — коротко бросил Брендан, взбираясь на коня.
Алену с каждым днем становилось хуже, и все мысли об Изабель вылетели у Элинор из головы.
Она никак не могла понять, что с ним происходит. Ален быстро уставал; бывали дни, когда от слабости он не мог даже встать с постели. К тому же он почти ничего не ел. В эти дни они много говорили. Ален признался: да, он действительно послал своих людей в Ливерпуль, но им так ничего и не удалось выяснить. Элинор передала ему слова Изабель, однако утаила, что она и в самом деле носит под сердцем ребенка, дитя Брендана. Впрочем, она расскажет ему… когда придет время. Оставалось только молиться, чтобы он поверил, что она не обманула его, не нарушила супружеских клятв, которые дала перед алтарем.
Однако дни, когда они могли подолгу разговаривать, тоже ушли в прошлое.
Теперь Элинор часами сидела у его постели, смачивая Алену лоб ледяной водой и держала его за руку. Послали за лекарем — тот пустил графу кровь, и Алену стало еще хуже. В следующий раз, когда тот явился снова и Ален закричал от боли, Элинор вышвырнула лекаря за дверь, крикнув, что он убьет ее мужа, вместо того чтобы поставить на ноги.
Алену ненадолго стало лучше. Потом вдруг снова навалилась слабость. Однажды к нему зашла Изабель, участливо осведомилась, как он себя чувствует.
Как только она ушла, Ален поднял на Элинор глаза.
— Явилась вынюхивать, не умер ли я наконец, — сухо бросил он.
— Ален! Прошу…
— Наверное, ей не приходит в голову, что ты можешь снова выйти замуж.
Элинор покачала головой.
— Я этого не сделаю.
— Тогда тебе придется смириться с тем, что эта ведьма принесет в Клэрин своего ублюдка и завладеет замком.
Элинор опустила голову. Потом упала на колени и умоляюще сложила руки.
— Ален, пришло время признаться тебе во всем. Мне страшно, потому… потому что она сказала правду. Ее ублюдок, от кого бы он ни был, не унаследует Клэрин. Я жду ребенка. — В голосе ее зазвенели слезы. — Теперь я уверена в этом, но клянусь тебе всем, что для меня свято: я не изменяла тебе с того самого дня, как дала обет в супружеской верности. Это случилось раньше…
Руки его задрожали. Она почувствовала это, когда муж погладил ее по склоненной голове.
— Я в этом не сомневаюсь.
— С того дня мы больше не виделись…
— Элинор, дорогая моя, мне все известно. Он ведь был тогда в церкви. Я сам видел его. И видел, как он ушел.
— Что?! — севшим голосом переспросила Элинор.
— Да, Брендан пришел на свадьбу. Но ушел, едва мы обменялись кольцами. И вместе с остальными уехал в Кале.
Потрясенная, Элинор прижалась лбом к плечу мужа.
— Я бы никогда не смогла причинить тебе боль…
— Элинор, ребенок — это благословение Божье.
— Господи, это ужасно! Но я должна задать тебе один вопрос… позволишь ли ты…
— Элинор?
— Если ты не против… я могла бы убедить всех…
— Я буду горд и счастлив, если ты заставишь всех поверить, что это мой ребенок. Кто-нибудь, кроме тебя, знает?
Элинор кивнула.
— Только Брайди, больше никто. Я хотела подождать… пока не буду уверена, что на самом деле беременна…
— Но ты не сможешь долго хранить это в тайне.
— Ален, Брайди тоже…
— Ах да, конечно. Она ведь влюбилась в одного из тех шотландцев.
— Она и в самом деле его любит. Я уж подумываю…
— Парень имеет право знать. Если она решит уехать в Шотландию, он на ней женится.
— Ален…
— Я займусь этим.
Элинор улыбнулась. Трудно поверить… но он и в самом деле это сделает.
— Что до меня, Ален, я никому не буду говорить… пока. Изабель пусть болтает, что ей вздумается. Сначала тебе нужно поправиться.
— Да, миледи. Ничего бы я так не хотел, как сказать всем об этом вместе с тобой. — Он немного помолчал. — Ты ведь никогда не сможешь признаться Брендану, что ребенок от него. Он перевернет небо и землю, чтобы забрать его себе… и потеряет свою горячую и глупую голову.
— Но почему? Он, возможно…
— Наплодил уже дюжину детей? — подсказал Ален, и Элинор вспыхнула. — Нет, миледи, не уверен. Парень горд, как сам дьявол. К тому же он принадлежит к племени, для которых семья, дети — это все. Честно говоря, я ужасно боялся, как бы он не заявил о своих правах на тебя прямо посреди венчания.
— Но он этого не сделал.
— Думаю, ты сама дала ему понять, что не хочешь этого.
— Это так.
Ален ласково погладил ее по голове.
— Ты хотела поступить так, как считала правильным. Очень надеюсь, что ты не ошиблась.
— Молю Бога, чтобы это было так. Пока что поездка в Англию не принесла тебе добра. Ты так страдаешь…
— Ни о каких страданиях не может быть и речи, пока я с тобой. К тому же ты так добра ко мне, всем своим видом даешь понять, что я по-прежнему силен телом и духом. Я горд и счастлив, что благодаря тебе все уверены, что я тебе на самом деле муж.
— Ален…
— Да, Элинор?
— Ты и вправду мой муж. В полном смысле этого слова.
— Ты слишком добра ко мне.
— Нет, милорд, это вы слишком добры со мной. И я… я люблю вас.
Ален чуть слышно вздохнул.
— Как отца.
— Разве этого мало?
— Не волнуйся ни о чем. О твоей служанке я позабочусь сам.
