В присутствии подъехавшего Тексора солдаты сдернули верх с первого фургона. Оказалось, что пол фургона устилал толстый слой сырой земли. В землю был вкопан круглый сосуд с рассыпавшимися во все стороны черными волосами.
Преподобный бросил мимолетный взгляд на Дилгуса и едва заметно улыбнулся – одними уголками губ. Шут понимал, что его жизнь сейчас висит на волоске. Он проклинал ту минуту, когда решил идти в замок вместе с земмурским отрядом.
Галсид стоял неподвижно, как будто все происходящее его не касалось. Он смотрел на неприветливое море. Огненно-рыжий человек на борту корабля, должно быть, хозяин или капитан, подавал ему какие-то знаки, которые остались без ответа… Провинциал Ордена остановился перед Мастером. Он знал, что сектанту глупо угрожать и не имеет смысла подвергать его пытке.
– Итак, ты проиграл, – сказал Тексор, спокойный и бледный, словно он не проскакал только что приличное расстояние в бешеном темпе. – Неплохой день. Я заполучил одновременно Оракула и Мастера культа Гангары… Тебе придется расстаться с этим. – Он указал на селенит в левой глазнице сектанта.
Тот как будто не слышал слов Преподобного. Взгляд Галсида был изучающим. Он внимательно рассматривал лицо Тексора, его слезящиеся глаза и мертвенный оттенок кожи на щеках. Наконец спросил:
– Когда был последний приступ?
Преподобный жестом заставил своих охранников отойти на несколько шагов.
– Откуда ты знаешь? – спросил он вполголоса, изображая заинтересованность.
– Мне знакома эта болезнь. Приступы бывают только ночью, не так ли? Я мог бы предсказать их, имея лунный календарь.
– Зачем? – презрительно сказал святой отец. – Я предпочитаю не знать… – Тексор посмотрел в сторону рыжего человека на корабле, который продолжал отчаянно жестикулировать. – Если ты заплатил ему, он может отплывать. Мы возвращаемся в мою резиденцию.
– Не спеши, – глухо проговорил оборотень. – Я хочу предложить тебе сделку. Ты отпускаешь меня, и за это я вылечу тебя… в Земмуре.
Преподобный засмеялся, хотя почувствовал, что при определенных обстоятельствах мог бы легко поддаться новому искушению.
– Тебе уже не нужен Оракул Востока? – спросил он.
– Меньше, чем твоим хозяевам. В Дарм-Пассарге сделают нового… Мне нужен ты. Гангара может подарить тебе еще тридцать – сорок лет жизни. Подумай, стою ли я этого?..
– Возможно, для Ордена ты стоишь еще дороже… Но не для меня, – немного помолчав, добавил Тексор.
Представившийся случай проникнуть в секту казался редкостной удачей. Преподобный не сомневался, что в Земмуре с ним попытаются проделать то же самое, что проделали с герцогом Левиуром. Но Левиур не был белым магом… В худшем случае Галсид просто отправит его на дно моря – кормить рыб. Тексор уже слишком мало дорожил жизнью, чтобы бояться такого конца… Ему следовало, таким образом, сыграть роль человека, цепляющегося за призрачную надежду. Однако он, конечно, не думал, что Мастера так легко обмануть.
– Я согласен, – сказал святой отец.
– Но у нас, кажется, есть свидетели. – Галсид показал в сторону солдат и Дилгуса. – Ты ведь собираешься вернуться?
– Они ничего не знают. А шут Левиура уже никому не расскажет о нашей встрече.
– В таком случае Оракул мне больше не нужен. Можешь отослать его в Тегину. В качестве компенсации за причиненные мною неудобства…
Такая уступчивость Галсида показалась Тексору крайне подозрительной. Несомненно, сектант рассчитывал на то, что артефакт попадет в аббатство. Затевалась новая игра, но святой отец предпочитал наблюдать за ней со стороны. Он уже сделал свой ход…
Тексор отдал своим людям несколько коротких распоряжений, и шут понял, что отныне не представляет для Ордена интереса. Люди Тексора направились в сторону замка, прихватив с собой возницу и фургон с головой Регины.
Дилгус с недоумением смотрел на то, как два непримиримых врага вместе взошли на корабль. Сразу же после этого матросы убрали трап, и торговая шхуна, нанятая Галсидом, отошла от берега, унося с собой тайну последней интриги сектанта.
Дилгус развернул фургон, и лошадь медленно потащила его в гору. Со стороны деревни подходили рыбаки, настороженно рассматривая удаляющийся корабль. Шут знал в лицо почти всех, но разговаривать ни с кем не хотелось. Северный ветер усиливался, и вскоре посыпал мелкий снег.
Взобравшись на плато, Дилгус похоронил тело Куки в расселине между скал и заложил могилу камнями. Остаток дня он провел на маяке, распивая кислое яблочное вино и болтая со смотрителем Кнарпом, который приходился ему дальним родственником.
Когда начало темнеть, Дилгус поднялся на башню и увидел, как цепочка всадников и фургонов потянулась из замка к лесу. Скорее всего, отряд Тексора, разбивший оборотней, возвращался в свой лесной лагерь.
Горбун понял: независимо от того, как закончится война с Земмуром, более удобного момента для бегства уже не представится.
Эпилог
Старый шут Дилгус бродил по замку мертвых. Все, кого он знал, отправились в свое последнее плавание. Оно ожидало и шута, но он выбрал себе другую лодку.
Он не знал, что заставляет его оттягивать момент своего' ухода. Он не хотел запоминать мертвые застывшие лица и не хотел видеть поверженных врагов. Здесь не осталось ничего, что можно было бы любить или ненавидеть.
И все же он решил сделать еще один круг по замку. Чтобы замкнуть в него собственную жизнь…
Когда Дилгус был ребенком, он совершал обход весело и беззаботно, несмотря на свой уродливый горб. Впереди была вечность, полная тайн и интриг…
С возрастом пришло отвращение к тайнам. Но никто не разгадает загадку его исчезновения. Разве что через много лет какой-нибудь дурак, наткнувшийся на скелеты, отправится обыскивать замок и войдет в ту самую комнату…
Дилгус презирал себя за то, что подумал о будущем. У него уже не было будущего. Он искал тихого убежища, чтобы успокоить душу, чтобы забыть о рухнувшем мире, о предательстве Тексора и о том, как сам разбудил зло…
Он постоял на внутреннем дворе, чувствуя, как спасительное безразличие вытесняет боль и горечь. Запах оборотней, лунный свет, изувеченная плоть, замшелые камни, безумие и наступающая зима – все было таким близким и таким далеким…
Он медленно направился к северной башне. Следом за ним бесшумно крался неизвестно откуда взявшийся черный кот с гноящимися ранами на спине и левом боку. Уже поднимаясь по ступеням, Дилгус услышал отдаленный шум. Ему было почти все равно, но лучше бы это место никто не тревожил. Оно осталось бы неизменным под стеклянным колпаком его памяти, как игрушечный замок с упавшими фигурками из воска.
Шут вошел в комнату, из которой когда-то исчез мальчик Чилис. Здесь, как всегда, было темно и, как всегда, повсюду лежал толстый слой пыли. Затхлый воздух не хранил ничьих запахов. На петлях все еще болтались обломки двери, сокрушенной телохранителями Левиура.
