— Пожалуйста, займись со мной любовью.
— Терпение. У меня так давно этого не было. И сейчас я не хочу торопиться. Я хочу насладиться каждым дюймом твоего тела. — И, словно в доказательство своих слов, он вернулся в другому соску.
На мгновение она задалась вопросом «насколько давно», но так и не смогла сосредоточиться на чем-то, помимо ощущения губ на своей груди. Она ахнула, ее бедра прижались к нему.
Еще несколько раз скользнув языком по соскам, он оторвал рот от ее груди, и, оставляя раскаленный влажный след, стал осыпать поцелуями живот. Язык погрузился в ямочку пупка, и Джоли дернулась от щекотки и того, насколько это ощущение оказалось эротичным.
Снисходительно улыбнувшись, Кристиан сжал бедра, заставляя ее держать их неподвижно. Его губы задели край трусиков, язык проследил кружевную кромку до того места, где тонкая полоска материала исчезала меж ног.
Он отпустил бедра и стянул ткань вниз, до щиколоток. Джоли стиснула его плечи, чтобы не упасть, когда он стал по очереди приподнимать ее ноги, чтобы избавить сперва от шлепанцев, а затем от трусиков. Оставаясь на коленях, Кристиан взглянул на нее снизу вверх, и у Джоли перехватило дыхание от этого взгляда. Его глаза горели голубым огнем, губы были лишь в нескольких дюймах от завитков на ее лоне. Эта картина была такой захватывающей, такой эротичной, что она не смогла сдержать стон. Каждая клеточка ее тела, наполненная страстным теплом, пела и ликовала.
Кристиан улыбнулся такой реакции, склонился и прильнул губами к завиткам, по-прежнему не отрывая взгляда от ее лица. Джоли вскрикнула, ее колени подогнулись. Одним движением поднявшись на ноги, Кристиан прижал ее к обнаженной груди, а затем подхватил на руки и уложил на середину постели. Но вместо того, чтобы последовать за ней, он остался стоять возле кровати и взялся за пояс брюк.
Словно зачарованная, Джоли наблюдала, как он неторопливо расстегнул пуговицу и потянул молнию вниз, а затем приспустил с бёдер брюки, позволив им упасть на пол. Ее взгляд переместился на ту часть его тела, которую она только чувствовала, но никогда не видела. Его пенис возвышался в окружении темно-золотистых волос, просто потрясая воображение своими размерами.
Джоли уселась, мечтая обхватить его рукой, ощутить эту толщину и длину в своей ладони, прочувствовать каждый дюйм, но Кристиан забрался на кровать прежде, чем она успела дотронуться до него. Он склонился над ней, рот нашел ее губы, вес мужского тела, такого крепкого и сильного, прижал ее к постели; под золотым бархатом кожи скрывалась сталь мускулов. Кристиан принялся осыпать поцелуями все ее тело, и Джоли осталось лишь покориться его ласкам.
— Это агония, — удалось ей выговорить, извиваясь под его тяжестью, не в силах больше выносить этой пытки.
— Нет, это экстаз.
Он прав. Откуда ей было знать, что на самом деле это одно и то же? Откуда ей было знать, что можно жаждать мужчину так сильно, что, казалось, вот-вот вспыхнут простыни, на которых она лежит?
Губы скользнули по завиткам меж ее ног. Бедра Джоли приподнялись от этого легкого, едва уловимого касания, а на лице Кристиана возникла потрясающе сексуальная улыбка великого грешника.
— Интересно, какая ты на вкус? Такая же горячая и сладкая, как подогретый мед?
Он, подразнивая, провел пальцем по увлажнившимся складкам.
— Хотя, наверное, мне не стоит пробовать, ведь для тебя это агония.
Джоли бросила на него гневный взгляд, хотя ей было трудно держать себя в руках, когда пальцы скользили по ее самому чувствительному местечку. Кристиан развёл ее ноги в стороны и поудобнее устроился между ними. Большими пальцами он раздвинул складки, скрывающие средоточие ее женственности, глядя на нее голодными глазами. Джоли зарылась руками в одеяло, стон застыл на губах.
— Выглядишь аппетитно.
Он сам дьявол. Восхитительный, невероятный дьявол.
— Может, мне все-таки попробовать? — он заглянул ей в лицо, и в следующее мгновение язык скользнул по нежной плоти.
Кристиан не отрывал от Джоли глаз, пристально следя за каждым ее движением, и это только придавало его действиям еще больше эротизма.
Она приподняла бедра и закричала, сжимая покрывало в руках. Его язык нашел клитор и заскользил по маленькой горошинке, описывая вокруг нее круги, иногда покидая, чтобы погрузиться внутрь ее тела.
Его рот дарил экстаз, губы и язык занимались с ней любовью. И все время, пока его светловолосая голова двигалась меж ее распростертых бедер, Кристиан неотрывно смотрел ей в глаза, чтобы разделить с ней путь к вершине наслаждения. Это оказалось самое волнующее, самое невероятное, самое эротичное ощущение в ее жизни.
Язык стал двигаться быстрее, легкими отрывистыми ударами разжигая в ней пламя, пока тело Джоли не изогнулось в руках Кристиана. Оргазм вспыхнул, как вспыхивает огонь на вершине факела, испепеляющий, жаркий, несокрушимый.
Джоли закричала, и Кристиан губами ощутил ее содрогания. Сладкий вкус на языке подтвердил его ожидания, как он и думал, ее оргазм на вкус оказался подобен меду. Трепещущее тело, легкие стоны, паточный вкус и пряный аромат — все это лишь распаляло его собственное желание, но он не оторвался от Джоли, напротив, он прильнул к ней еще сильнее, чувствуя, как медленно утихает сладостная дрожь. Джоли безвольно раскинулась на кровати, а Кристиан, поцеловав напоследок влажные кудряшки, вытянулся рядом с ней.
Она улыбнулась, томно и удовлетворенно.
—
Ну и ну.
Кристиан улыбнулся в ответ:
— Это значит хорошо?
— Мммммм, — она свернулась возле него клубочком, как котенок.
А Кристиан вдруг насторожился, словно к чему-то прислушиваясь.
Джоли подняла голову:
— Что-то не так?
— Я жду, как что-нибудь или кто-нибудь все испортит.
Джоли удивленно подняла бровь, а затем рассмеялась.
— Думаю, мы сняли проклятье.
А что, если она все-таки права? Правда, Кристиан думал сейчас не об их предыдущих не совсем удачных попытках, а о том, что он по-прежнему не испытывает голода, только неимоверное возбуждение. Как такое может быть?
Джоли прижалась к нему, и вдруг его перестало все это волновать. Кристиан чувствовал, как его наполняет неимоверная гордость — смешавшаяся, впрочем, с легким удивлением — за то, что он так легко вспомнил, где и как именно нужно касаться женщины. Он ведь не занимался этим уже лет двести. И как только он мог когда-то считать секс смертных низменным и противным? Касаться Джоли, слышать стоны наслаждения, чувствовать отклики ее тела — это вовсе не было чем-то неприятным. Скорее, повергающим в трепет и внушающим благоговение. Он наслаждался каждым ее содроганием, каждым стоном. А еще быть с ней — это оказалось так естественно, словно они созданы друг для друга. Он просто знал, как надо до нее дотронуться, как доставить удовольствие.
