— Стоило переодеваться. — хмыкнула королева, когда первая волна нежности прошла. — Где мы теперь вымоемся? В запруду я больше не полезу. К тому же там полно крови.
— В ручье. — спокойно ответил ей лорд, поднимаясь на ноги. — Выше по склону.
Когда он снова сбросил одежду у воды, Хельви долго, как зачарованная, смотрела на него. В голове лорда вдруг мелькнула паническая мысль: «Она меня сравнивает». От этого Деми стало сильно не по себе.
Проточная вода была холоднее, и оба быстро покрылись мурашками. Выскочив на берег и оказавшись на ощутимом ветру, они почувствовали потребность согреться, прижались друг к другу, и все началось сначала. «Значит сравнение было в мою пользу», — удовлетворенно хмыкнул лорд. Если б он знал, насколько прав, то и в этот день и потом вел бы себя, гораздо увереннее.
Они оторвались друг от друга не скоро, убеждая себя, что пора в путь, надо и честь знать, дело не ждет… Но через час дороги основали новый привал на опушке леса, куда не задувал ветер, и не сдвинулись с места уже до следующего утра.
Ночевали там же. Жгли костер. Болтали о пустяках, жарили хлеб, пили джин из фляжки и целовались. Весь мир остался где-то далеко. Они чувствовали себя свободными и ничем не связанными. Если и случаются в жизни хорошие дни — то этот явно был из их числа. Потом заснули, плотно прижавшись друг к другу, и не видели дурных снов.
Глава 8
Чем выше путники взбирались в горы, тем холоднее становилось вокруг. Свинцовое небо надвинулось, временами начинал идти снег, таявший на лету. Сейчас невозможно было поверить, что всего сутки назад они могли купаться в затоне или спать на траве, бросив на нее плащ. Земля подернулась белыми перьями инея. При дыхании изо рта вырывались белые облачка пара. Пришлось одеться теплее и отказаться от ночных стоянок.
— Уже скоро. — говорила Хельви, удовлетворенно оглядываясь по сторонам.
Но на многие мили кругом не было даже признаков жилья. Это пугало Харвея. Будь его спутница горной феей, а не женщиной из плоти и крови, лорд решил бы, что она специально завлекла его в пустынные места, чтоб погубить на радость своему странному народу.
На последнем привале, когда Деми уже затушил костер, чтобы двигаться дальше, а Хельви отошла к лошадям, из-за кустов боярышника, покрытых тяжелыми шапками снега, к нему вышел огромный ярко-синий лев с янтарно-желтыми глазами и без всякого страха, подойдя к человеку, потерся пушистой гривой с искристо-голубыми переливами об его щеку. Потом мурлыкнул и исчез в других кустах.
Герцог был потрясен. Он не успел даже схватиться за оружие. Руки так и застыли, не дотянувшись до арбалета. У сальвов была старая поговорка: «допиться до синих львов». Харвей подумал, что разряженный горный воздух играет с ним злые шутки. Но видение было настолько отчетливым, настолько теплым и тяжелым, как настоящий зверь, что лорд не мог убедить себя в ошибке.
Он сидел, склонившись и разглядывая глубокие отпечатки лап на снегу, когда к нему подошла Хельви, ведя двух лошадей в поводу.
— Что с тобой? — спросила она. — У тебя такое выражение лица, как будто ты видел горного духа.
— Может быть. — протянул Деми. — Знаешь, только что, буквально минуту назад здесь был синий лев, и вот его следы. — герцог указал на землю.
— И что? — не удивилась Хельви. — Синий лев, как синий лев. Даже не особенно крупный, судя по отпечаткам.
— Он об меня потерся! — не выдержал Харвей. — Это дикость!
— Он ласкался. — улыбнулась королева. — Синие львы очень дружелюбны.
— Да черт возьми! — сорвался ее спутник, но не успел закончить фразу, потому что увидел в небе над головой Хельви целую стаю больших птиц, которые при ближайшем рассмотрении оказались грифонами с ярким золотым отливом шерсти и перьев на крыльях. — Смотри! Смотри!
— Они перелетают на южный склон. — ответила королева. — Там гораздо теплее из-за отсутствия ветра. А то вон как их бедных сдувает!
Действительно, сильные порывы ураганного ветра со снегом буквально швыряли грифонов в сторону от взятого ими маршрута.
— Едем, наконец. — Хельви вскочила в седло. — Надеюсь, ты не устроишь еще пары немых сцен при встрече с единорогами? — она хлыстиком указала вниз.
Харвей проследил за направлением руки королевы и остолбенел. Совсем близко в ущелье между горами, которое они недавно покинули, на узком, свободном от снега плато паслись белые существа, издали напоминавшие лошадей. Только их тонкие витые рога, ослепительно поблескивавшие на солнце, отличали этих изящных созданий от Пенки.
Конь королевы явно почувствовал сородичей, громко заржал, и снизу ему ответили призывным ржанием. Подавшись вперед, Пенка едва не сорвался с дороги, и Хельви пришлось резко натянуть поводья.
— Куда! — прикрикнула она. — Нет, милый, тебе нельзя! Окажись ты среди единорогов, и они тебя затопчут. — женщина с жалостью потрепала жеребца по шее. — Извини, но я ничем не могу помочь. Единороги пугливы и не любят чужаков.
— Хельви, — окликнул ее лорд, — Хельви.
Королева обернулась не сразу.
— Хельви, но грифоны, единороги, синие львы… это ведь выдумки.
— Ты думаешь, у людей хватило бы воображения? — рассмеялась она. — Хотя, впрочем, ты прав. — Хельви пустила Пенку рядом с жеребцом Харвея. — Все на свете выдумка: и я, и ты, и горы, и единороги — выдумка Всевышнего. Так почему цветение дерева по весне тебя удивляет меньше, чем синий лев? Разве появление листьев после того, как ствол на целых полгода умер, не большее чудо, чем окрас шерсти?
— Не знаю. — пожал плечами Деми. — Но согласись: деревья цветут везде, а синие львы встречаются только тут. И это странно.
— Скорее грустно. — кивнула женщина. — Бог оставляет нам все меньше чудес. Я рада, что ты еще можешь их видеть. Это вселяет надежду, что ты увидишь и Монтаньяр. Он открывается не для многих.
— Я тебя плохо понимаю. — покачал головой Харвей. — Разве не все, попав сюда, видят то же, что и мы?
— Нет, конечно. — покачала головой королева. — А то бы тут было полно охотников. Но, — она снова потянула Пенку прочь от края пропасти, — для большинства здесь просто холодная каменистая дорога в гору и больше ничего.
— А почему мы?..
— Почему мы видим? — Хельви пожала плечами. — Не знаю. Видим и все. Нам дано — другим нет. Все сальвы такие.
— Это связано с нашей кровью? — допытывался герцог.
— А ты не замечал, какие мы странные? — вопросом на вопрос ответила королева. — Как нам тяжело в окружающем мире?
Деми должен был согласиться. Его народ, как и все сальвские племена, был зыбок и неустойчив, легко переходил от радости к горю, от труда к унынию. Видел и слышал то, чего не видели другие и тяготился повседневными заботами. Окружающие народы считали сальвов ленивыми и склонными к фантазиям. Завидовали разве что их интуиции.
