«В минуты безрадостного настроения, когда посещает мысль о смерти, наползает пустота, поглощая тайну бытия, вызывая чувство одиночества. Такие минуты, часы, дни случаются у каждого. Надо всегда помнить: ты не одинок – ты каждый миг в единстве с целым, Богом данным. Вспоминайте строки: кто мы? Откуда ветер? Откуда звон колоколов? Зов вечности, возможно, вечен. Его понять можно без слов».
Виктор Арнольдович, усмехнулся, пролистал дальше, стараясь сосредоточиться на тексте.
«Когда человек теряет доверие к другу, что-то с ним не в порядке, даже если вокруг слишком много непорядочных людей.
Если друг оставляет тебя в болезни, беде или когда тебе нужна срочная помощь, ты напрасно думал, что у тебя есть друг.
Настоящий друг никогда не поставит свои интересы выше твоих.
Для каждого в жизни наступает момент проверить дружбу на прочность.
В спорной ситуации мы скорее готовы винить друга, чем себя.
Потерять друга – всё равно что потерять часть своего сердца.
Потеря друга ввергает в одиночество, из которого уже не выбраться.
Приятелей – много, но друг – один.
Не на пустом месте зарождается недоверие к другу, но в голове твоей.
Один друг всегда более зависит от другого, ибо более ценит дружбу.
Совместный бизнес часто разрушает самую крепкую дружбу.
Настоящая дружба с годами только крепнет».
Вошел Малкин, молча кивнул, сел поодаль, уставился в своё электронное устройство. По тому, как тот время от времени двигал ногами, Виктор Арнольдович определил: нервничает; ему стало несколько спокойнее.
Ровно в назначенное время включилась видеосвязь. На противоположной стенке появился начальник. Смаков с Малкиным вскочили, вытянулись по стойке смирно. Некоторое время Галунов переводил взгляд с одного подчинённого на другого, затем кивком предложил сесть, после чего начал длинный монолог. Сначала Александр Евгеньевич их долго распекал за неумение оперативно действовать, наконец перешёл к делу, заговорив жёстким тоном:
– В то время, когда численность населения растёт в прогрессивном темпе и нам необходимо транспортировать большое количество людей на Марс, осваивать другие планеты, здесь, на родной Земле, теряется лучший спасатель и вы не можете его обнаружить, а ведь это выглядит не больше не меньше как сознательным уклонением от своих прямых обязанностей. Я внимательно рассмотрел ваши докладные и нашёл, что вы недостаточно серьёзно подошли к делу. Есть ли у вас какие-то новые сведения о спасателе № 232? – задал, глядя в упор, вопрос Галунов.
Малкин растерянно посмотрел на Виктора Арнольдовича. Оба, снова вскочив, отрицательно покачали головами.
– Сидите, сидите, – подтвердил жестом руки приказ Галунов, продолжая: – Не удалось ли найти того героя, который обезвредил двух террористов и скрылся в неизвестном направлении?
Смаков с Малкиным, и на этот раз вскочив, отрицательно замотали головами. Не давая им произнести ни слова, Александр Евгеньевич продолжал:
– Сидите, сидите! Так проще воспринять моё сообщение. Пусть оно не покажется странным. Вы и сами знаете или догадываетесь, какие действия вам следовало бы предпринять, без моих распоряжений. Мне даже неловко высказывать их вслух. И всё же придётся озвучить: приказываю приложить все возможные и невозможные усилия, все возможные и невозможные средства для возвращения в строй лучшего спасателя. Повторяю: для возвращения в строй! Вы свободны.
Подчинённые поднялись, щёлкнули каблуками. Экран погас. Оба, не оглядываясь, торопливо вышли, молча проследовали по нескончаемо длинному коридору, освещённому тусклыми лампами, вделанными в стены с обеих сторон. Каждый озадачился, понимая серьёзность их вызова к самому Галунову.
