Книга Самая страшная книга. Рассвет - Олег Кожин

В ожидании огня, грома и боли Света испуганно зажмурилась. Но выстрела не последовало. Что-то щелкнуло. Громко чертыхнулась Лиля. Зазвенела по полу отстрелянная гильза. Не веря, что все еще жива, Света осторожно открыла глаза.

За то недолгое время, что они с Антоном прятались в Архиве, Лиля сильно изменилась. Высохли руки. Кожа пошла морщинами. Прекрасные волосы поседели, растрепались немытой паклей. Лиля теперь выглядела безумной спившейся старухой. Черт, да она и была старухой! Нижняя челюсть тряслась, а в приоткрытом слюнявом рту явно недоставало зубов. Дрожащими пальцами дряхлая Лиля пыталась перезарядить карабин, но, похоже, не представляла, как это сделать.

Не давая опомниться ни ей, ни себе, Света налетела на Лилю, сбив ее с ног. Это оказалось нетрудно. Высохшее тело весило не больше перышка. Похожая на ожившую мумию, Лиля барахталась под ней, пытаясь вырваться, но сил хватало только на то, чтобы держать бесполезное оружие.

Оседлав противницу, Света ударила ее кулаком в лицо. Скрюченные когтистые пальцы, больше похожие на птичьи лапы, разжались. Для верности Света ударила еще раз и наконец вырвала карабин. Шатаясь, встала на ноги, держа его за ствол, словно дубину.

– Туфая флюха, – кашляя кровью, прошамкала Лиля. – Я уфью тефя…

– О, вот уж нет! – сквозь стиснутые зубы прорычала Света. – Все совсем наоборот!

Не до конца понимая, что делает, Света от плеча размахнулась карабином, опуская приклад на старушечье лицо. От противного костяного хруста вдоль позвоночника высыпали мурашки. Лиля дернулась и обмякла. Но Света и не думала останавливаться. В исступлении она поднимала и опускала окровавленный карабин, раз за разом обрушивая его вниз. Брызги крови летели в лицо, под измочаленным прикладом хрустело и чавкало. Превращая Лилю в месиво, Света не испытывала ни жалости, ни угрызений совести. Только гадливость.

С очередным взмахом карабин сделался неподъемным. Рыдая, Света уронила его на пол, рухнула рядом на четвереньки. Тело сотрясала крупная дрожь. Свету скрутил приступ рвоты, и она исторгла из себя липкую желчь. Руки отказали, и Света, лишившись последней опоры, без сил упала на пол. Прохладный линолеум приятно остужал щеку и висок. В ноздри настойчиво лезла рвотная вонь. Перед глазами лежала высушенная старушечья рука с толстыми желтыми ногтями.

– Что с ней случилось, как думаешь? – спустя какое-то время пробормотала Света.

В поле зрения вошли кроссовки Антона. Брат присел, подогнув одну ногу под себя, а вторую выставив коленом вверх. Расслабленный, немного отстраненный, как модель на фотосессии. И не скажешь, что рядом лежит труп с лицом, превращенным в кровавый кисель.

– Я могу только предполагать. Так проявляется вмешательство Безликого. Он паразитирует на вашей энергии, использует ее в своих целях. Высвобожденные подспудные желания превратили Виталия в монстра. Лиля оказалась слабее. Ненависть, горящая внутри, иссушала ее. Буквально.

– Не одобряешь? – Света глазами указала на мертвую руку.

– Ты защищалась. Вот и все. Если и есть какие-то угрызения совести, то они твои, и только твои.

– Толку от тебя, блин…

Света поднялась. От резкой смены положения закружилась голова. Пришлось ухватиться за стену, подождать, пока отпустит. Света старалась не смотреть на дело рук своих, но на сами руки не смотреть не могла. В мелких красных крапинках, уже подсохших, точно кто-то нарисовал диковинный узор мехенди. В остальном – самые обычные женские руки, изящные и тонкие. Только что отнявшие уже вторую жизнь.

– Четыре минуты… – сказал Антон, кладя ладонь ей на плечо. Не уточнял. Был уверен, что она поймет и так. И она поняла.

– Кирилл!

Сломя голову Света помчалась по коридору. Он вновь изменился. Теперь повсюду висели картины: все тот же офорт Гойи и вторая, с пялящимися в небо людьми, сидящими в пустыне. «Рассвет» Одда Нердрума, теперь она знала. Такой вот немудреный оммаж любимой секте. Но сейчас между ними все чаще мелькали портреты Степана Михайловича Лаберина.

Профессор представал то в белом врачебном халате, то в солидном клетчатом пиджаке с нашивками на локтях. То в стильных очках в стальной оправе, то с моноклем в хитром глазу. Иногда он держал в руках врачебные инструменты: стетоскоп или хирургическую пилу, а иногда песочные часы. С каждым новым портретом Лаберин неуловимо менялся. Черты лица заострялись, делались хищными. Верхняя губа подтягивалась к носу, обнажая длинные желтые резцы. В глазницах скапливались тени, а под глазами росли мешки.

– Помнишь дверь? – спросил бегущий рядом Антон.

– Деревянная, – экономя дыхание, ответила Света.

– Они все деревянные. Какая конкретно, помнишь?

Он пытался ей что-то подсказать, но делал это туманно, намеками. Что ж, таковы правила игры в этом царстве грез, или как там его обозвал проклятый Лаберин? Света решила принять их и остановилась. И вот чудеса: стоило только сделать это, как все стало кристально ясно.

– Ты знаешь, – она ткнула пальцем в грудь Антона. – Ты – мое подсознание, и запоминаешь все, что я видела, даже если я об этом забуду. А еще – двери появляются тогда, когда они мне нужны. И, я предполагаю, там, где нужны, верно?

– Умница, – ласково улыбнулся Антон.

Он сделал несколько шагов, из трех ближайших дверей выбрав самую невзрачную.

– Это она, – Антон стукнул в полотно костяшкой согнутого пальца. – Две минуты.

Рывком распахнув дверь, Света шагнула внутрь и едва не сорвалась вниз. В последний момент вцепилась в косяк, повисла над обломками деревянной лестницы. Восстановив равновесие, внимательно оглядела подвал и вскрикнула от радости. На дне кирпично-бетонного колодца, обхватив колени руками, лежала скрюченная фигурка, похожая на куклу.

– Кирилл! Кирилл, это я! Я здесь, наверху!

Показалось, или подвал, и без того крохотный, стал еще меньше? Дальняя стена скрежетнула и в самом деле сдвинулась на пару сантиметров. «Господи, бедный Кирилл! – подумала Света. – Он же там с ума сойдет!»

– Если уже не сошел, – подсказал следующую мысль Антон.

– Замолчи уже! Замолчи немедленно! – Света со злостью стукнула косяк кулаком, так что удар болью отозвался в локте. – Надо вытаскивать его оттуда!

Она перегнулась через остатки перил и позвала Кирилла. Безрезультатно. В отчаянии Света не нашла ничего лучше, чем топнуть ногой по ступеням. Те поддались неожиданно легко и с тихим хрустом сложились пополам. Полетели вниз, едва не утянув за собой Свету. Обломки ударили Кирилла по ногам, выведя наконец того из прострации. Воя как одержимый, он вскочил, завертелся волчком.