Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
— Ты и впрямь убила того парня, Кэти?
Она сосредоточенно расправляла складки и морщины на своих джинсах и не посмотрела в мою сторону. Мы сидели рядышком на грязном полу, и я услышал, как она задержала дыхание, но головы в мою сторону не повернула.
— Даже если и так, мне все равно, — продолжил я. — Для меня это ничего не меняет. Ты моя сестра, и я тебя люблю. Я привык верить всему, что ты говоришь, и буду верить всегда, что бы ты ни сказала. Если ты его убила, значит была причина, пусть даже этой причиной было только твое желание. Это ничего не меняет. Ты моя сестра.
Она так и не повернула головы. И продолжала молчать. Я положил руку ей на плечо.
— Мне больше ничего не оставалось, — наконец заговорила Кэти. — Сил не хватало, чтобы отделаться от него обычным способом. Если бы я свалила его на землю, он бы мигом поднялся и схватил меня снова. Он был намного крупнее меня. И намного сильнее. Если бы я дралась по своим правилам, я бы проиграла. Так всегда говорил Папа. Хлестать по лицу и бить кулаком тоже было без толку: он стал бы хлестать и бить меня вдвое жестче. Если бы начала с ним бороться, он бы меня поборол. Наверняка. С одной стороны парень, из которого уже вырастает мужчина, а с другой — девчонка, из которой может вырасти только женщина. И потому мне нужно было убедить себя — хотя бы ненадолго, — что игра идет по другим правилам. Впрочем, тебе этого не понять.
— Пойму. Постараюсь. Продолжай, прошу тебя.
— Я только… Я почувствовала, что смогу как-то управлять всем этим — собой, своим телом, ситуацией, — только если полностью вложусь в одно-единственное действие. И мое действие должно быть настолько необычным, что у него не будет шанса ответить в том же духе. Потому что в той ситуации шансов у него было полно, а у меня — только один. И я его использовала. Было такое чувство, словно все силы, какие во мне есть, вдруг соединились в одной точке, и этой точкой оказалась моя хватка на его горле. Так я и держала его, очень крепко, много-много минут. Он давно уже умер, а я все не разжимала пальцы. Мне нужно было убедиться окончательно. Как я сказала, шанс у меня был только один.
— Я и не знал, что он был на том пустыре во время боя, — сказал я. — Не видел там ни одного из сыновей Прайса. Я о них почти не вспоминал с того дня, когда они к нам приезжали и я показывал им рощу.
— У тебя и поводов не было вспоминать. Я об этом помалкивала, да и других дел у всех было выше крыши. Он ведь далеко не вчера начал ко мне цепляться. Как ты знаешь, я не особо любила торчать у Вивьен на этих ее уроках. Сматывалась оттуда при первой возможности и бродила где придется. Иногда сидела под каким-нибудь деревом, иногда следила за птицами. Просто так, чтобы чем-то себя занять. Меня никогда не тянуло к тому, что нравится вам с Вивьен. Книжки и всякие учености. Потому я и уходила. И тогда-то начала пересекаться с этими двумя, Томом и Чарли. Вышло так, что они охотились со своими собаками, которые привели их к лисьей норе, а я как раз залегла неподалеку, надеясь увидеть лисят. Я еще раньше заприметила эту нору и добытчика-лиса — их папу, стало быть, — который мотался за едой для семейства. Приходила туда несколько дней подряд, дожидалась, когда покажется весь выводок. И вдруг слышу собачий лай, все ближе ко мне. Я подумала, что, если собаки найдут нору, они могут выгнать лисиц под выстрелы. Но их сбил мой запах, и они подбежали ко мне. Я вскочила с травы и увидела Тома, который целился в меня из ружья. Думала, сейчас пальнет. Может, он и хотел, чтобы я так подумала. А собаки вертелись вокруг меня, тявкали и нюхали, как будто это мой запах привел их сюда. Том опустил ружье, и они оба подошли ко мне. Сказали, хотят просто поболтать. Ладно, я капризничать не стала, отвечала на их дурацкие вопросы, смеялась их тупым шуткам. А когда сказала, что мне пора домой, они не пытались меня задержать. Но через несколько дней эти двое снова нашли меня в лесу. И встречи стали повторяться.
Кэти наклонилась вперед, уперлась подбородком в колени и стала рассеянно перебирать пальцами шнурки на своих ботинках.
— Вот так, — сказала она, — с тех пор это все и тянулось.
— Почему ты не сказала Папе?
— Потому что это касалось только меня. Свои проблемы надо решать самой. Я же не могу бегать к Папе всякий раз, когда случится какая-нибудь неприятность. Пора уже стать самостоятельной.
— Но не в таких случаях.
— Именно что в таких. Этим я тоже вносила свой вклад. У Папы и без того было забот невпроворот. Они с Юартом и прочими занимались более важными вещами. Прайсы наседали на нас со всех сторон, и это была моя часть общей борьбы. И потом, Папа ведь не всегда будет рядом. А даже если и будет, это все-таки моя жизнь и мое тело, и мне тошно думать, что всякий раз при выходе в большой мир я буду бояться всего вокруг. Потому что, Дэнни, так оно и происходит. А я не хочу быть такой. Я не хочу бояться. Но все время думаю о Джессике Харман, которую утопили в канале, и о других женщинах из новостей в телевизоре и газетах — голых, в грязи и крови, посиневших, изувеченных, — которых находят в лесах, находят в канавах или не находят никогда. Порой меня прямо заклинивает на таких мыслях. А иногда — на мыслях о том, что я могу стать одной из них. Я взрослею, и скоро мое тело станет похожим на их тела. Я не хочу сгинуть в канаве. Я не хочу этого так же сильно, как ты не хочешь быть кулачным бойцом, вроде Папы, или работягой на ферме, сортирующим картошку до тех пор, покуда твою руку не затянет и не разжует какой-нибудь поганый механизм из грязи, железа и стали. Все мы рано или поздно дорастем до своих гробов, Дэнни. И я увидела, как дорастаю до своего.
Я взял сестру за руку. Пока она рассказывала, свет за окошками вверху померк из-за плывущих парадным строем пепельно-серых туч. Жара стояла уже много дней. Воздух был горячим, влажным и густым, а теперь облачные массы закупоривали эту духоту, как каменная крышка, надвигаемая на саркофаг.
Глава двадцать первая
Мы провели в сарае остаток этого дня, ночь и следующий день, но почти все время спали, свернувшись в один клубок, как гусеница на листе. Нам приносили еду. Хлеб с джемом на завтрак, две разогретые в микроволновке пиццы на ужин. Ничего подобного мы не ели уже много месяцев, со времени школьных ланчей. Я не привык к такому количеству белого хлеба. Мои внутренности ныли. А нервы были натянуты до предела.
Люди, приносившие еду, были нам незнакомы. И всякий раз это был кто-то новый. Они входили, шаркая ногами, ставили поднос и удалялись. Когда открывалась дверь, я смотрел мимо них наружу, но ничего стоящего внимания там не замечал. Каждая картинка была копией предыдущей, разве что еще более унылой и тусклой. Никакого движения на заднем плане, никаких перемен, способных вызвать беспокойство или оживить надежду.
Вечером второго дня к сараю подошли трое мужчин. Лязгнули открываемые засовы, повернулся в замке ключ. Но мужчины остались снаружи.
— Выходите, — сказал тот, что стоял в центре и чуть впереди других.
— Куда мы пойдем? — спросила Кэти.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
