Книга Итан слушает - Катрина Кейнс

– Мам? Пап? Я готов!

Эван спустился в коридор с последней коробкой в руках и мысленно проверил вещи. Зубная щетка, книги, простыни, ноутбук, балахон… Балахон!

Эван метнулся в прачечную, очень осторожно и медленно сошел с лестницы, – в память об ударе об угол, – и уже собирался открыть входную дверь, когда в нее постучали. Стоящий на пороге Бьярндир крутил на пальце красное женское бельишко и скабрезно улыбался.

– Ничего не забыл?

Эван закрыл дверь, выдохнул все скопившиеся на языке гневные слова и снова распахнул створку. Красная тряпочка исчезла, и мистер Нод перестал чувствовать себя быком. Уроки Элизабет по обращению с Бьярндиром пошли всем на пользу. Правило номер четыре гласило «Не спеши ругать идиота».

– Бьярндир, какого черта?

– Вот так всегда… На кладбище ты бы такого не сказал.

– На кладбище у меня других дел полно, – пробурчал Эван, но все же смутился. Жнец из него действительно получался куда более вежливый, чем абитуриент.

– Уверен, что не будешь ей говорить, что уезжаешь?

– Нет необходимости. – Эван фыркнул, а потом обессилено опустил плечи. – Все равно буду возвращаться с туманом… по мере надобности. Она и не заметит даже.

Бьярндир нахмурился, но вместо закономерного вопроса задал другой.

– Родители как?

– Как и прежде. Время, знаешь ли, лечит. А у них его теперь с лихвой. Как бы она не перестаралась…

– Я передам.

Бьярндир уже сбежал вниз по ступенькам, которые отозвались деревянным гулом под его подошвами.

– И удачи тебе там, студент, – отсалютовал Бригадир через плечо и усмехнулся. – Письма пиши.

Эван хотел буркнуть спасибо, но мгновенно передумал и вернулся в гостиную. Нужно было перетащить все коробки в машину, и как можно скорее.

Единственный на свете живой Жнец решил, что и вправду будет писать.

Каждый день. Из вредности.

* * *

Элизабет Рихель заглянула за угол и с облегчением выдохнула: Билли носился вслед за призрачными кошками, и из-под его копыт летели во все стороны комья земли. Папа будет не в восторге, но это мелочь. Келпи уже позволял своей хозяйке залезать на синюю, слегка чешуйчатую спину, а буквально вчера научился выговаривать ее имя. Счастью девочки, видящей мертвых, не было предела.

Она вернулась в дом, устроилась за столом с чашкой чая и раскрыла свежую газету. Раздел объявлений в очередной раз привел ее в восторг, она улыбнулась, а потом вспомнила, что он уезжает.

Окделл заходил утром, вместе с Брайаном, который уже неделю ныл о том, что мало ценил Лиз и что зря ее бросил. Говорили о многом, – в том числе о библиотекаре, который теперь в самом буквальном смысле пропадал в книгах, – но разговор всякий раз рассыпался, как горстка риса, стоило только отвлечься.

Элизабет знала, чего хочет добиться серый мальчик, но ей, если честно, и так было неплохо. Когда нити твоей судьбы остаются с человеком, которому ты доверяешь, это не так уж и плохо. А уезжать из Мэпллэйра ей не хотелось. Слишком много чудес под боком.

Билли со всего размаха врезался в стеклянную дверь веранды, и Элизабет подавила смешок. Глупым келпи не был, но неизменно забывал об этих створках. Ну как от такого уедешь?

* * *

Офицер Эва Моралес сдавала значок.

Она купила Макфэдью кофе, посоветовала Синтии найти работу получше и оставила табельное оружие и ключи от бьюика на самом захламленном столе офиса.

Ей было все равно.

Правда оказалась не столько горькой, сколько полезной – как любое уважающее себя лекарство. Мэри Поппинс была не права: никакой подсластитель не поможет, когда твоя жизнь переворачивается с ног на голову.

– Эй, Моралес! – Дверь кабинета босса полиции, которого никто никогда не видел, приоткрылась на пару дюймов.

– Да? – отозвалась Эва, стараясь не слишком вглядываться в завихрения внутри кабинета.

– Спасибо за службу! – дыхнуло из проема, и дверь тут же захлопнулась.

Где-то позади Эвы присвистнул Вар и подавился кофе Макфэдью. Моралес улыбалась. Ничего не могла с собой поделать.

Она выскочила из здания восемьсот восьмого участка, перешла Драконий мост, который сердито на нее рыкнул, и провела рукой над консервной банкой Барона (сегодня из-под персиков). И она совсем не удивилась, когда об днище начали стучать монеты, столько монет, что хватило бы на целую армию восставших мертвецов. С ними Эве Моралес уже не придется разбираться. Она намерена подарить Эвермору Куперу новый шарф, синий с желтыми полицейскими звездами и туманом, пересечь еще пару неочевидных границ и – может быть, не сейчас, но скоро – вернуться домой.

* * *

Брайан Уильямс-Лавре чертыхался, пытаясь попасть рукой в рукав кожаной куртки. Он спешил – так, как можно спешить только на свидание всей жизни, – и оставил дверь лавки своих дядюшек открытой. Багровые тени потоптались у порога, а потом проплыли в глубь помещения и свернулись в углу рядом с упаковками колы.

В центральном парке Брайана ждала его единственная – по крайней мере, он так думал.

Подобные мысли будут посещать его много лет, люди в парке будут меняться, а потом к нему, наконец, подойдет и его судьба.

* * *

В квартире Итана Окделла, на подоконник которой ветер всегда наносит песка, пылились под кроватью комиксы. Погребенные под ними ножницы, отлитые из клинка, который был когда-то тюрьмой для чужой души, ждали своего часа, не зная, дождутся ли.

А моток белых паутинных нитей – совсем маленький, как заканчивающийся клубок для вязания, – затерялся среди изъятых у осужденного сумасшедшего Винни вещей. Однажды он попадет в недобрые руки, а пока будет хранить в себе кусочки чужих судеб и не привлекать внимания.

* * *

Все началось с желания… им и закончилось.

Конечно. Его желание. То единственное, которое Кэйлин все-таки услышала.

Туман окружил их со всех сторон – брата и сестру, живого и мертвую – и Кэй начала считать про себя невидимые звезды. Она закрыла глаза, чтобы не обернуться. Все истории, в которых герои, бредущие в страну смерти, оборачивались, ничем хорошим не заканчивались.