Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
Патрик развернул один пакетик кокса. На белой бумажке голубой краской было напечатано изображение белого медведя. В отличие от Пьера, Патрик колол кокаин отдельно, а когда напряжение и страх становились невыносимыми, отправлял вслед преторианскую гвардию героина, дабы не допустить поражения и безумия. Он свернул пакетик воронкой и легонько постучал по нему пальцем. Крохотные крупинки порошка заскользили по бумажному желобу в ложку. Не слишком много для первой дозы. Не слишком мало. Нет ничего досадней хилого, разбавленного прихода. Он продолжал сыпать.
— Как ты? — спросил Пьер так быстро, что два слова прозвучали одним.
— Ну, у меня отец позавчера умер, и поэтому… — Патрик не знал, что сказать дальше. Он глянул на пакетик, решительно стукнул пальцем, и на горку в ложке ссыпалась еще струйка. — Так что я сейчас в некоторой растерянности, — заключил он.
— Какой он был, твой отец?
— Он был душка, — нараспев проговорил Патрик. — И у него были такие артистичные руки.
Вода на мгновение помутнела, но порошок тут же растворился, и она вновь стала прозрачной.
— Он мог бы стать премьер-министром, — добавил Патрик.
— Твой отец занимался политикой? — Пьер сузил глаза.
— Нет, нет. Это что-то вроде шутки. В его мире — мире чистого воображения — «мог бы стать премьер-министром» котировалось куда выше, чем «стал премьер-министром», — второе означало бы вульгарное честолюбие.
Струя из шприца с легким металлическим звоном ударила в край ложки.
— Tu regrettes qu’il est mort? — спросил Пьер.
— Non, absolument pas, je regrette qu’il ait vécu.
— Mais sans lui[22], тебя бы не было.
— В таких вопросах нельзя быть эгоистом, — улыбнулся Патрик.
Правая рука была относительно не изуродована. Несколько синяков цвета табачных пятен желтели выше локтя, вокруг «яблочка» главной вены теснились поблекшие розовые следы. Патрик поднял шприц и выпустил из иголки несколько капель. В животе заурчало; его охватило нервное волнение, словно двенадцатилетнего мальчишку, который в темноте кинотеатра впервые обнял девочку за плечи.
Он направил иглу в центр скопления уколов и почти безболезненно ввел ее под кожу. Ниточка крови влилась в шприц и заклубилась приватным ядерным грибом, ярко-красная в прозрачном растворе. Слава богу, он нашел вену. Сердце стучало, как барабан, задающий темп гребцам на идущей в бой галере. Крепко держа шприц, Патрик медленно вдавил поршень. Словно в пущенной назад кинопленке, кровь вернулась через иглу назад к своему источнику.
Еще не почувствовав эффекта, Патрик уловил упоительный запах кокаина, а через несколько секунд тягучего безумия холодные геометрические цветы распустились повсюду и устлали поверхность внутреннего зрения. Ничто не могло сравниться с этим блаженством. Он неловко потянул поршень, втянув в шприц кровь, и впрыснул ее обратно. Пьяный от наслаждения, задыхаясь от любви, Патрик нагнулся и тяжело положил шприц на зеркало. Надо было промыть иглу, пока кровь не загустела, но прямо сейчас на это не осталось сил, таким сильным был кайф. Звук искажался и усиливался, пока не превратился в рев садящегося самолета.
Патрик откинулся на стуле и закрыл глаза, выпятив губы, словно ребенок, ждущий поцелуя. На лбу уже выступил пот, из подмышек капало каждые несколько секунд, как из испорченного крана. Пьер точно знал, в каком состоянии сейчас Патрик, и строго осуждал этот неуравновешенный подход, а также безответственность, с которой тот оставил шприц непромытым. Он взял шприц и наполнил водой. Патрик, почувствовав движение, открыл глаза и прошептал:
— Спасибо.
— Надо вкалывать смэк одновременно, — укоризненно сказал Пьер, — это медицина.
— Мне нравится приход.
— Но ты вкалываешь слишком много и теряешь контроль.
Патрик сел прямее и пристально глянул на Пьера:
— Я никогда не теряю контроль, я лишь проверяю его границы.
— Чушь, — ответил Пьер.
— Конечно, ты прав, — улыбнулся Патрик. — Но ты знаешь, это как пытаться устоять на краю, — добавил он, взывая к их традиционной солидарности.
— Я знаю, как это, — проскрипел Пьер, сверкая глазами. — Восемь лет я считал себя яйцом, но я сохранял контроль, contrôle total[23].
— Помню, — примирительно ответил Патрик.
Кайф прошел. Сейчас Патрик был как серфер, которого вынесло из туннеля искристой воды в слабеющий прибой. Мысли разбегались под натиском безграничной тревоги. Лишь несколько минут после укола, а он уже мучительно тосковал по уходящему опасному волнению. Как будто вспышка света растопила его крылья и он падал в море невыносимого отчаяния. Это заставило его взять шприц, промыть окончательно и, несмотря на дрожь в руках, приступить к подготовке следующей дозы.
— Как ты думаешь, можно ли считать мерой извращения его потребность в повторении и невозможность насытиться? — спросил он Пьера и добавил ханжеским тоном: — Жаль, отца уже не спросишь.
— А что? Он был наркоман?
— Нет-нет… — Патрик хотел снова сказать: «Это своего рода шутка», но сдержался. — А каким был твой отец? — торопливо спросил он, не давая Пьеру времени задуматься о своем замечании.
— Он был fonctionnaire[24], — презрительно ответил Пьер. — Métro, boulot, dodo[25]. Счастливейшим периодом его жизни была service militaire[26], а звездным часом — случай, когда министр похвалил его за молчание. Можешь поверить? Всякий раз, как кто-нибудь приходил в гости, а случалось это нечасто, отец рассказывал одну и ту же историю. — Пьер выпрямился, снисходительно улыбнулся и поднял палец. — «Et Monsieur le Ministre m’a dit, Vous avez eu raison de ne rien dire»[27]. Когда он рассказывал эту историю, я выбегал из комнаты. Это было омерзительно, j’avais un dégoût total.
— А твоя мать? — спросил Патрик, радуясь, что отвлек Пьера от собственных родителей.
— Что такое женщина, если в ней нет материнского инстинкта? — буркнул Пьер. — Мебель с сиськами.
— Абсолютно точно, — сказал Патрик, набирая в шприц новый раствор.
В качестве уступки медицинским советам Пьера он решил сразу уколоться героином, а не оттягивать просветление следующей леденящей дозой кокаина.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
