И только один раз у нее мелькнула мысль, что она, должно быть, сошла с ума, если едет одна ночью так далеко просить помощи у человека, который всего несколько дней назад был ей совершенно незнаком. Луна вышла из-за облаков, и Сабина на мгновение придержала лошадь, заставив ее двигаться чуть медленнее. Почувствовав внезапно панику, девушка задала себе вопрос, правильно ли она поступает. Ей вдруг вспомнилась первая ночь, как цыганский король встал со своего места у костра и подошел к ней, испуганной, растерянной, понимающей, что танцующая девушка смотрит на нее враждебно, а на сотнях подозрительных лиц, повернутых к ней, читается один и тот же вопрос, зачем она пришла.
Он действительно выглядел, как король, гордо проходя через толпу своих соплеменников. И с того момента она не сомневалась, что может доверять ему. Когда же цыган вел ее назад к экипажу, поддерживая и помогая выбрать безопасный путь, Сабина почувствовала, что он силен не только физически, в нем еще присутствовали надежность и уверенность.
С внезапно забившимся сердцем девушка отбросила прочь все сомнения и страхи. Она правильно сделала, что поехала, сейчас она была в этом уверена.
Перед ней был небольшой подъем, а когда она его миновала, местность с правой стороны неожиданно стала гораздо протяженнее. С той первой ночи, когда у экипажа соскочило колесо по пути в Монте-Карло, ей больше не приходилось здесь бывать. К ее удивлению, костер находился на совсем небольшом расстоянии. Ей хорошо было видно яркое пламя на фоне черного неба и искры, взлетающие вверх, похожие на небольшой фейерверк.
Сабина натянула поводья. Если это были те цыгане, которых она искала, то они, очевидно, переместились поближе к Монте-Карло по сравнению с той ночью. Если это не они, то не окажется ли этот табор опасным и не таким заслуживающим доверия, как тот, который ее выручил, когда она нуждалась в помощи? Впрочем, костер был такой же, какой Сабина видела прежде. Ей не оставалось ничего другого, как подъехать ближе, чтобы убедиться, те ли это цыгане, которые ей были нужны, но просто по воле случая оказавшиеся гораздо ближе, чем она ожидала.
Сабина с трудом могла разглядеть крыши кибиток. Несколько раз на фоне пламени появлялись силуэты людей. Она повернула лошадь по направлению к костру и медленно поехала по высокой траве. И — словно повторялась та ночь — она опять услышала музыку. Та же самая безудержная мелодия в исполнении гитары и скрипки. И теперь, когда девушка подъехала ближе, ей показалось, что она опять видит сон, который ей уже снился раньше. Тот же полукруг из кибиток, толпа цыган, сидящих вокруг костра, и та же девушка, кружащаяся в танце, с волной темных волос и с золотыми украшениями, сверкающими в свете огня при каждом ее движении, Сабина тихо подъехала ближе, и опять, как в прошлый раз, танцующая девушка резко остановилась, не отрывая взгляда от Сабины, появившейся из темноты. Ее лошадь задергала головой, как будто испугавшись костра.
На этот раз Сабина заговорила первой.
— Добрый вечер, — сказала она по-французски. — Мне надо поговорить с вашим королем.
Несколько мгновений было тихо, а потом девушка ответила. Что она сказала, Сабина понятия не имела, поскольку она говорила на совершенно незнакомом языке, который ей вряд ли приходилось слышать раньше. Но в смысле высказывания сомневаться не приходилось. Цыганка подошла к Сабине совсем близко. Она явно осуждала ее, оскорбляла, приглашала других цыган посмотреть на Сабину. Ее мысль ясно передавалась взмахами рук, горящими глазами и презрительной гримасой. Почему она к ней так относилась, и чем Сабина заслужила такой прием, девушка не могла понять. Но мужчины и женщины, сидевшие вокруг костра, явно взволнованные речью цыганки, стали подниматься и подходить ближе и ближе. В конце концов Сабина, сидящая верхом на лошади, оказалась со всех сторон окруженной цыганами. А девушка все еще продолжала ругаться, показывая на нее длинными смуглыми пальцами. Ее лицо и тело выражали всю полноту ненависти и явное желание, чтобы Сабина ушла.
Музыка замолчала. Казалось, что все слушают молодую цыганку. И единственный звук, который можно было услышать, кроме ее восклицаний, было одобрительное бормотание остальных цыган.
— Но я должна поговорить с ним. Я должна, — старалась Сабина перекричать пламенную речь цыганки.
— Уходи! Ступай прочь! Уходи!
Сабина не понимала слов, но не сомневалась в том, что цыгане говорили ей именно это. Теперь ей показалось, что темноглазые люди подошли еще ближе. Она видела, как один из них протянул руку к уздечке. И в первый раз за все время она подумала, что они могут причинить ей зло.
И в тот момент, когда страх сковал ее и кровь отлила от лица, от чего она почувствовала слабость, дверь одной из кибиток по ту сторону костра открылась, и оттуда вышел цыганский король. Он остановился на небольшой площадке перед ступеньками, ведущими на землю.
Несколько мгновений молодой человек оглядывался вокруг, обеспокоенный шумом, не понимая еще, что его вызвало.
Потом один из цыган увидел его и что-то сказал, из-за чего те люди, которые стояли в непосредственной близости от него, повернули к королю головы. Это движение передалось остальным, ослабило напряжение, и цыгане обратили внимание на короля.
Только девушка-цыганка, не видя, что происходит, поглощенная своим гневом, продолжала что-то выкрикивать высоким звонким голосом. Но Сабина заметила того, кто ей был нужен, и, прежде чем цыгане сообразили, что она собирается сделать, направила лошадь вперед сквозь толпу цыган и подъехала прямо к кибитке. Сидя на лошади, она была с ним почти одного роста.
— Сабина, зачем вы приехали сюда?
Он говорил с ней по-английски, и она ответила ему на том же языке.
— Я вынуждена была приехать. Мне нужна помощь.
Он наконец понял, что произошло, и Сабина в первый раз увидела сердитое выражение на его лице, когда он смотрел на своих людей. Цыган произнес только несколько коротких фраз, но его тон и резкий голос ясно давали понять Сабине, что он ругал их. Мужчины выглядели смущенными, им явно было стыдно, а женщины опустили головы, прикрыв длинными ресницами глаза.
Только виновница возникшего конфликта стояла, высоко подняв голову, молча обжигая взглядом Сабину. Ее глаза, казалось, горели от сдерживаемой ненависти. Руки с множеством звенящих браслетов были презрительно скрещены на груди.
Тогда цыган заговорил с ней.
Было сказано только одно слово, но Сабина, даже не зная языка, поняла, что он прогоняет ее. И как только оно было произнесено, самоуверенность девушки мигом испарилась. Темные волосы упали на лицо, и она тут же ушла из света костра, скрывшись в тени кибиток.
Когда Сабина спешилась с его помощью, к лошади тут же подскочил цыган.
— Мне необходимо поговорить с вами, — сказала она, едва совладав с голосом.
— Вы окажете мне честь, посетив мое жилище? — спросил он.
— Конечно, — ответила она.
Он помог ей подняться по ступенькам, и они прошли через замысловато разукрашенную дверь. Кибитка была небольшой, и все-таки она поражала комфортом. По обе стороны были зажжены две лампы, на стульях лежали мягкие подушки, а диван, стоявший в дальнем конце, был накрыт великолепным покрывалом, расшитым золотом. Там находился также полированный письменный стол с инкрустацией, на котором цыган что-то писал, а пол был устлан мягким ковром.
