Книга Генетическая одиссея человека - Спенсер Уэллс

Наступление неолита создало многие региональные модели культурного многообразия, наблюдаемого нами в сегодняшнем мире. Вместе с мигрантами из Восточной Азии возделывание риса распространилось до Индонезии и за ее пределы, и сегодня их потомки все еще несут генетические следы этого явления. Как мы видели ранее, первые жители Юго-Восточной Азии могли быть похожими на сегодняшних андаманцев или семангов. Вполне вероятно, что большинство этих групп было поглощено волной рисоводов и их культуры были вовлечены в этот сельскохозяйственный поток. Охотники-собиратели Европы, Америки и Африки также отказались от своего палеолитического образа жизни в пользу нового способа прокормить себя. Но культура определяется далеко не только едой, она включает в себя социальные традиции, способы изготовления одежды и орудий, транспортные средства и тысячи других вещей. И одним из наиболее важных аспектов культуры является язык.

Большинство приезжающих в Великобританию американцев вскоре замечают огромное количество местных акцентов. Если их первая остановка в Лондоне, то в первую очередь они столкнутся с кокни. Даже если они практиковали свой эквивалент кокни в духе Дика Ван Дайка[30] («Чтоб мне провалиться, Мэри Поппинс!»), временами им с трудом верится, что это тот же самый язык, на котором говорят и они. Моя английская жена тоже часто приходит в замешательство, разговаривая с некоторыми из моих американских друзей с юга. Джордж Бернард Шоу был прав, когда заметил, что американцы и британцы — это два народа, разделенные общим языком, и при этом он еще не принимал во внимание языковые вариации внутри каждой страны. Всем знакомый пример языкового разнообразия — акценты, а те трудности, с которыми мы можем столкнуться при их понимании, отражают процесс изменения языка. Язык не является чем-то единым, несмотря на все усилия Французской академии навести порядок среди не желающих быть одинаковыми французов. Как и любой другой аспект культуры, он существует в виде многочисленных местных вариаций. Но не говорит ли это кажущееся хаосом языковое разнообразие о распространении человеческих культур?

Сходство между языками было признано еще в античности, особенно между такими хорошо изученными европейскими языками, как латынь, французский, испанский и греческий. К XVIII веку ученые начали смотреть на это шире, сосредоточив внимание на языках стран Азии, Африки и Америки. Например, Янош Шайнович в своем туманном трактате «Доказательство того, что языки венгров и саамов это одно и то же», написанном в 1770 году, пришел к выводу, отраженному в названии. Теперь мы знаем, что и венгерский, и саамский языки принадлежат к уральской языковой семье, объединяющей их с такими малоизвестными языками, как хантыйский, ненецкий и нганасанский. Правда, Шайнович не знал об их отдаленном родстве. И хотя он, как и многие другие ученые, признавал наличие сходства, объединяющего разные языки, он не смог объяснить, как они возникли.

Объяснение сходства между членами одной языковой семьи было получено через несколько лет после исследования Шайновича. В 1786 году в письме к Королевскому азиатскому обществу сэр Уильям Джонс, будучи тогда судьей в Индии, отметил, что санскрит (религиозный язык индуизма) имеет много общего с греческим и латинским языками «как в корнях глаголов, так и в формах грамматики, что могло быть результатом чистой случайности». Настолько много, что он пришел к выводу: они должны были «возникнуть из общего источника». Именно этот тезис самый важный, так как он подразумевает механизм образования языкового разнообразия. Языки меняются с течением времени, говорил он, и если существует достаточно глубокое сходство между группами языков, значит, они должны были иметь общего предка в прошлом, а впоследствии начать отличаться друг от друга. Это было эволюционное объяснение языкового разнообразия, опередившее Дарвина более чем на шестьдесят лет.