От него до исчезающей вдалеке точки протянулся хрустальный коридор. Стены вырастали к ночному небу без звезд и луны. Он медленно оглянулся. Коридор продолжался и за спиной, теряясь за далеким поворотом. Не осталось ни единого признака тумана или ступеней, на которых Кнекку только что стоял. Сквозь хрусталь просачивался свет, впрочем, ни он, ни Авениси не отбрасывали тени.
— Похоже, это прогресс, — заметил демон.
Колдун не сводил глаз с прохода. Он все еще чувствовал усталость, но теперь она казалась приглушенной. Ощущение того, что за ним следят, только усилилось.
— Кто послал тебя на помощь? — мягко спросил он.
— То, что ты задаешь этот вопрос снова, не значит, что я дам другой ответ.
Кнекку пошел вперед.
«Я ищу Алого Короля, — напомнил он себе. — Я здесь, чтобы помочь ему, потому что он мой повелитель, потому что он мой отец, потому что я верный, потому что я его сын».
Время и ступени проходили, или казалось, будто проходили. Он смотрел на стены, не прекращая движения. Его отражения шагали вместе с ним, танцуя между стенами так, что Кнекку казался самому себе одной бесконечной линией, протянувшейся настолько, насколько он мог видеть. Когда колдун заметил, что некоторые отражения кажутся другими, то опустил голову, больше не сводя глаз с дороги перед собой. Но даже тогда — он не сомневался — отражения продолжали смотреть на него.
Они прошли перекрестки многих коридоров, а также двери, открывавшиеся во многих направлениях. У каждой из них Авениси задавал ему вопрос. Чего он хотел больше всего? Каково его самое раннее воспоминание? Каким был вкус воды в пересохшем горле? Некоторые вопросы после ответа он не помнил. Иногда не помнил, что ответил.
Они продолжали идти.
Небо изменялось. Появлялись и исчезали звезды. Какое-то время шел снег, спиралью падая с синего неба и тая, едва касаясь его лица. Талая вода пахла медом.
И они продолжали идти.
Кнекку что-то видел. Даже не смотря на свои отражения, он видел что-то внутри или за пределами стен Лабиринта.
Как-то раз хрусталь стал совершенно прозрачным, и по обе стороны от него возникли пейзажи. Справа раскинулся мир слепящего солнечного света и высоких гор. По скалистым склонам взбирались укрепления и крепости, пока не становились башнями, указывающими на солнце. Он увидел воинов в бронзовых доспехах, ходящих по парапетам, и как на ветру развеваются их красные флажки. Слева же был трюм военного корабля. Под кранами и утесами техники ходили сервиторы и закутанные в мантии техножрецы. Кнекку наблюдал, как багрово-черные капсулы поднимаются с палубы и опускаются в проемы пусковых труб.
Он шел дальше, и стены вновь затуманились в лед и серебро.
В Лабиринте были и другие. Их лица в хрустале. В первый раз, когда Кнекку увидел Аримана, то едва не остановился. Изгнанник шагал к нему из стены, ставшей гладко-черной. Ариман держал на сгибе локтя рогатый шлем, а в другой руке сжимал посох. Его лицо выглядело неизменившимися, но в нем было нечто еще — нечто надломленное, но также нечто яркое и острое, нечто, оставшееся в глазах. Кнекку заставил себя идти дальше, пока они чуть не соприкоснулись. Затем коридор резко ушел в сторону, образ Аримана проскользнул стороной и исчез.
Мимо проходили и другие, одни отчетливые, другие затуманенные и неразборчивые. Некоторых он узнавал — Хайон, Хатор Маат, Арвида, — но остальные были незнакомцами, которые ускользали прежде, чем их образы успевали приблизиться. Долгое время за ним шла полумеханическая женщина в растрескавшейся красной маске, прежде чем растаять в черном стекле.
Достигнув поворота, Кнекку без раздумий шагнул туда. Он остановился, на мгновение усомнившись, что видит перед собой — отражение за тупиком или же нечто реальное.
Стены вспыхнули и выгнулись, образовав небольшое круглое пространство. Кнекку не видел выхода и, обернувшись, понял, что путь позади также закрылся. Только когда он немного отступил, перспектива изменилась так, что он сумел разглядеть проем, через который только что вошел. В центре пространства у костра сидела фигура в рваном красном плаще, лицо которой скрывалось под глубоким капюшоном. В пламени потрескивали сухие ветви, хлопая и разбрасывая искры.
Авениси протиснулся мимо ног колдуна и приблизился к костру. Фигура в плаще подняла руку и почесала голову существа, будто приветствуя старого знакомого. Кнекку заметил, что пальцы фигуры были искривленными и тонкими, словно ветки. Он нерешительно замер, но затем шагнул ближе. Хрустальные стены превратились в смутную тень.
Фигура в красном плаще взглянула на приближающегося. Из-под капюшона с иссеченного шрамами лица блеснул единственный ярко-синий глаз.
— Приветствую, Кнекку, — промолвил Магнус. — Приятно видеть тебя снова, сын мой. Я рад, что ты нашел меня.
— Нет, — сказал Кнекку. Внутри него, невзирая на усталость, поднялись обида и злость. Он подавил объявшие его чувства, заставив себя посмотреть в наблюдавший за ним глаз. «Контроль, — подумал он. — Контроль — это все. Это лишь очередная уловка Лабиринта, еще один шаг на пути к Алому Королю». — Ты — не он.
Отец улыбнулся и едва заметно покачал головой:
— Все зависит от того, как посмотреть.
Горы нашли Иобель прежде, чем она успела дойти куда-либо еще. Они возникли как черные размытые пятна, скрывавшиеся за маревом, и женщина считала их миражом, покуда не заметила, что они не исчезли, когда начало холодать и темнеть. Тени вершин росли с каждым циклом солнца и луны, пока она не стала различать свет, отражающийся от их склонов. Затем однажды солнце поднялось над горизонтом, и они вгрызлись в небеса над ней, будто сломанные черные зубы. Они не начинались с оснований и пологих подъемов, прежде чем вознестись. Песок просто исчез, коснувшись отвесных утесов. Она шла до тех пор, пока не смогла прикоснуться к черному камню. Он был теплым на ощупь, как будто накапливал солнечное тепло. Песок лишил камень блеска, но отроги и трещины мерцали.
Иобель шла вдоль подножия утеса два цикла света и тьмы, прежде чем нашла проход. Это была щель чуть шире ее вытянутых в стороны рук, и казалось, она бежит от вершин до самой пустыни. Внутри ждали прохладная тень и задутый ветром песок. Инквизитор замерла в нерешительности, но совладала с собой и сделала шаг вперед. Она зашла так далеко и все равно ничего не выяснила, а все, что у нее было — загадочные слова призрачного ребенка и ощущение, что на горизонте ее ждет город.
«Иди к началу всего. Вот к чему все приводит в конечном итоге».
— Все это очень хорошо, — пробормотала Иобель, — но трудноисполнимо, если не знаешь, куда идти.
Ее рука непроизвольно полезла в карман. Там лежал резной кусок дерева, его край был острым на ощупь. Сжимать обломок у нее уже вошло в привычку, когда она думала о своем прогрессе или о его отсутствии. Иобель достала деревяшку и начала разглядывать птиц на ее поверхности. Инквизитор надула губы. При каждом новом взгляде вещица становилась все более и менее знакомой.
